Миры Роджера Желязны. Том 10
Шрифт:
Опираясь на фальшборт «Аквины», я курил и смотрел на холодные волны, набегающие с севера и бьющие в борт. Руки дрожали.
«Благородный, гуманный проект, — думал я. — И опасный. Тем более опасный, что кто-то проявляет к нему недобрый интерес».
Все-таки любопытно, доложит ли Эсквит «наверх» о моей выходке? Наверное, доложит, даже не ведая, что творит. Ему придется изложить причину аварии, чтобы доклад совпал с записью в бортовом журнале капсулы. Он сообщит, что я устранил короткое замыкание. Только и всего.
Но и этого будет достаточно.
Я знал, что злоумышленники имеют доступ к главному журналу. Их сразу насторожит отсутствие записи об обезвреженной мине. Им будет совсем несложно выяснить, кто встал на их пути. Поскольку ситуация сложилась критическая, они могут пойти на самые крайние меры.
Вот и прекрасно. Именно этого я и добиваюсь. Как тут не радоваться — я целый месяц потерял, дожидаясь, когда враги заинтересуются моей скромной персоной и, забыв об осторожности, начнут задавать вопросы.
Глубоко затянувшись, я посмотрел на далекий айсберг, сверкающий в лучах солнца. Это показалось мне странным, потому что небо было серым, а океан — темным. Кому-то не нравилось то, что здесь происходило, но почему — до этого я не мог додуматься, как ни ломал голову. Ну и черт с ними, со злоумышленниками, кем бы они ни были.
Я люблю ненастные дни. В один из них я родился на свет. И я сделаю все возможное, чтобы нынешний день удался на славу.
Вернувшись в каюту, я смешал коктейль и уселся на койку. Вскоре раздался стук в дверь.
— Не заперто, — сказал я.
Дверь отворилась. Вошел молодой человек по фамилии Роулинз.
— Мистер Швейцер, с вами хочет поговорить Кэрол Дейт.
— Передайте ей, что я сейчас приду.
— Хорошо. — Он удалился.
Кэрол была молода и красива, поэтому я расчесал свои светлые волосы и надел свежую сорочку.
Я подошел к ее каюте и дважды стукнул в дверь.
Я полагал, что начальник корабельной службы безопасности вызвала меня в связи с аварией в контрольной рубке. Логично было допустить, что она имеет самое непосредственное отношение к происходящему.
— Привет, — сказал я, входя. — Кажется, вы за мной посылали?
Она сидела за огромным полированным столом.
— Швейцер? Да, посылала. Присаживайтесь. — Она указала на кресло напротив.
Я сел.
— Зачем я вам понадобился?
— Сегодня вы спасли «Джей-9».
— Это вопрос или утверждение?
— Вы не имели права прикасаться к аппаратуре управления.
— Если хотите, могу вернуться в рубку и сделать все, как было.
— Так вы признаетесь, что копались в ней?
— Да.
Она вздохнула.
— Знаете, вообще-то я не в претензии. Вы спасли двух человек, и я не стану требовать, чтобы вас наказали за нарушение инструкции. Я хочу спросить вас о другом.
— О чем?
— Это диверсия?
Ну вот. Так и знал, что спросит.
— Нет, — ответил я. — Всего-навсего «коза».
— Лжете.
— Простите, не понял?
— Прекрасно поняли. Кто-то привел аппаратуру в негодность. Вы ее починили, а это было посложнее, чем устранить короткое замыкание. К тому же полчаса назад мы зафиксировали взрыв слева по борту. Мина.
— Это вы сказали. Не я.
— Не пойму, что за игру вы ведете. Вы же раскрылись, какой смысл теперь темнить?
Я мысленно составлял ее портрет. Мягкие рыжеватые волосы, обилие веснушек. Под косым срезом челки — широко посаженные зеленые глаза. Хоть Кэрол и сидела, я знал, что роста она немалого — примерно пять футов десять дюймов. Как-то раз мне довелось потанцевать с ней в ресторане.
— Ну?
— Что — ну?
— Я жду ответа.
— Вы о чем?
— Это диверсия?
— Нет. С чего вы взяли?
— Вы же знаете: были и другие попытки.
— Ничего я не знаю.
Внезапно она покраснела, но веснушки от этого стали только заметней. С чего бы это ей краснеть?
— Так вот: подобные попытки имели место. Но нам всякий раз удавалось их пресечь.
— И кто же злоумышленники?
— Неизвестно.
— Почему?
— Потому что никого из них мы не смогли задержать.
— Что же вы так оплошали?
— Они слишком хитры. Закурив сигарету, я сказал:
— Все-таки вы ошибаетесь. Это было замыкание.
Устранить его — пара пустяков, ведь я инженер-электрик.
Кэрол достала сигарету. Я поднес зажигалку.
— Ладно, — сказала она. — Похоже, толку от вас не добьешься.
Я встал.
— Кстати, я еще раз навела о вас справки.
— Ну и что?
— Ничего. Вы чисты, как первый снег. Или как лебяжий пух.
— Рад слышать.
— Не спешите радоваться, мистер Швейцер. Я еще с вами не разобралась.
— И не разберетесь, — пообещал я. — Как бы ни старались.
В чем, в чем, а в этом я не сомневался. «Когда же они за меня возьмутся?» — думал я о своих неведомых противниках, направляясь к двери.
Раз в год перед Рождеством я опускаю в почтовый ящик открытку без подписи. Б открытке только коротенький список: названия четырех баров и городов, в которых они находятся. В Пасху, первого мая, первого июня и в канун Дня Всех Святых я сижу за бутылочкой в одном из этих баров, обычно расположенных вдали от людных мест. Потом я ухожу. Дважды в одном баре я не бываю никогда. А плачу я всегда наличными, хотя в наше время многие пользуются универсальными кредитными карточками.