Миры Роджера Желязны. Том 14. Рассказы
Шрифт:
— Сколько?
— Давайте лучше поговорим о более интересных для нас вещах.
— Хорошо.
— Мы рады, что вы такое благоразумное существо.
— Существо?
— То есть человек. Извините нас.
— И все же мне хочется кое о чем спросить. Неужели по-английски ныне говорят так странно? Или это не ваш родной язык?
После паузы собеседник уклончиво сказал:
— Позвольте нам не отвечать на этот вопрос.
— Как хотите. Но вы же должны понять, что меня крайне заботит мое нынешнее состояние. Я ничего не вижу и не ощущаю.
— Мы знаем это. Жаль, конечно, но в таком пoлoжeнии есть и определенное преимущество. Еще не пришло время для вашего полного пробуждения.
— Не понимаю. Выходит, вы не нашли способа излечить меня?
— Мы не знаем другого — как вывести вас из замороженного состояния без значительных повреждений клеток вашего тела.
— Тогда как же… как же мы тогда разговариваем?
— Мы снизили температуру вашего тела почти до абсолютного нуля. Нервная система стала сверхпроводимой Затем мы включили специальное энергополе и стали воздействовать им на ваш мозг. В результате в нем начал циркулировать биотоки. Ныне мы обращаемся с помощью энерголуча прямо в ваш мозг и получаем оттуда ответы. Можете считать это телепатической связью.
На него нахлынула новая волна паники. Как долго она продолжалась, он не знал. Его привел в себя голос, настойчиво повторявший его имя.
— Слышу… — с трудом ответил он. — Я все понял… но это нелегко принять.
— Понимаем, Но то состояние, в котором вы находитесь, по-своему очень устойчиво. Мы могли бы даже да лить ваше сердце, и это ничего бы не изменило.
— Похоже, так и есть. То, что вы сделали, внушает мне кое-какие надежды. Но зачем вы сделали это? Наверное, вы не стали бы пробуждать меня только ради того, чтобы продемонстрировать свое могущество?
— Нет. Нас интересует время, в котором вы прежде жили. С чисто археологической точки зрения.
— Археологической? Выходит, прошло очень много времени?
— Простите, быть может, мы употребили не совсем то слово. Наверное, надо выражаться как-то иначе, когда говоришь о руинах. Но так или иначе, ваш мозг и нервная система — двери в далекое прошлое.
— Руины? Что, черт побери, случилось?
— Была война, и был хаос. Точной информации у нас нет.
— Кто выиграл войну?
— Трудно сказать.
— Значит, дело обстоит совсем плохо…
— Вполне возможно. Мы ещё не закончили наши исследования. Потому-то мы надеемся много узнать от вас… вернее, от ваших замороженных останков,
— Но… но если на Земле произошла война, а затем воцарился хаос, то как же мое тело уцелело?
— Вы находитесь в подземном, очень прочно построенном здании. Система охлаждения имеет автономный атомный генератор, управляемый специальным компьютером. Ни время, ни атомные взрывы здесь ничего не изменили.
— Ужасно… Но вы хотите слишком многого от меня. Со времени моей псевдосмерти прошли, быть может, века, но я ничего не знаю о них! Если вы считаете, что я здесь развлекался, смотря телевизор и читая газеты, то ошибаетесь.
— Понимаем. Но нас интересует прежде всего ваше время.
— Э-э… Не знаю даже, с чего начать.
— Может быть, мы будем задавать вопросы?
— Отлично. Но ещё лучше будет, если впоследствии я тоже смогу кое-что узнать.
— Договорились. Итак, скажите — вы жили в здании, где работали, или в каком-нибудь другом месте?
— Странный вопрос. Конечно же, я жил в другом месте. У меня был дом на другом конце города, и на службу я ездил на автомобиле.
— Так поступали многие сущест… люди в вашей стране?
— Да. Не все имели собственные автомобили, некоторые ездили на работу на автобусах или поездах.
— Автомобиль — это четырехколесное транспортное средство с двигателем внутреннего сгорания?
— Да. Они широко использовались во второй половине двадцатого столетия.
— Их было много?
— Очень, очень много.
— Наверное, возникали трудности с организацией движения большого количества автомобилей?
— Да. Существовал так называемый час пик — время, когда большинство людей направляется на работу или возвращается с нее. На дорогах в эти часы возникали заторы, которые мы называли пробками.
— Очень интересно. Мы обнаружили в океанах несколько громадных существ, иногда всплывающих на поверхность, чтобы подышать. Они существовали в ваше время?
— Да, если вы имеете в виду китов.
— Интересно. А какого рода была ваша работа?
— Я занимался исследованием токсических веществ как химических, так и бактериологических. В частности их классификацией.
— Что давали эти исследования?
— О, они носили секретный характер. Нами, к примеру, изучался вопрос применения токсических веществ в военном деле.
— Война уже начиналась?
— Нет. Но наша страна готовилась к ней. Химической и бактериологическое оружие было запрещено, кстати, по нашей же инициативе, но мы хранили большие запасы в трех надежно охраняемых хранилищах.
Наступила пауза. Затем голос вновь зазвучал:
— Прошло немало столетий — как вы считаете, это оружие могло уцелеть?
— Вполне возможно.
— Это нас очень тревожит. Мы исповедуем сугубо пацифистские взгляды и озабочены опасностью, которая все ещё угрожает остаткам человечества,
— Хм… Это звучит так, словно вы принадлежите к другому виду.
Зазвучал другой, более высокий голос:
— Вы сделали неправильный вывод, Эрнест Докинс. Просто язык людей изменился за прошедшее время куда сильнее, чем вы представляете. Мы давно знаем о том, что где-то на этой планете спрятаны огромные арсеналы мощного оружия, и неустанно ищем их. Наша задача — уничтожить все, что может ввергнуть Землю в разрушительную войну. Но мы не знаем, где спрятаны эти арсеналы.