Миры Роджера Желязны. Том 14. Рассказы
Шрифт:
— Здесь нет подобных созданий, а если бы они и были, между нами нет точек соприкосновения. Они ничего не строят, они ни с чем не экспериментируют. Здесь не может быть технологии. Вся их культура должна быть заключена в их сверхъестественном мозгу, поэтому у них не может быть истории. Если у одного из них появится какая-нибудь великая мысль и никто из них не оценит ее, она умрет вместе с ним. Они не могут ничего знать о том, что находится за их небом и немногим больше знают о том, что находится внизу. Их смерть может быть просто погружением и исчезновением. У них не может быть жилищ, они могут только передвигаться. Они не могут ничего делать, кроме как есть, издавать звуки и обдумывать свои точечно-симметричные думы. Я сомневаюсь, что мы могли бы найти почву для переговоров, а если бы и нашли, то не знали бы, о чем говорить. К тому же они, вероятно, были бы глупыми.
Мортон смотрел ошарашенно.
— Я не согласен, — сказал он. — Есть такие вещи, как устная культура и их взаимосвязи могли бы, например, принять форму скажем, величественной оратории. Я мог бы сказать, что сейчас невозможно вообразить, что они думают или чувствуют. Почему это так, нужно исследовать.
Рик покачал головой.
— Морти, это похоже на Лох-Несское чудовище и на снежного человека. Я не верю, что они существуют.
— А если они есть, это не имеет значения?
— Их здесь нет, — сказал Рик. — Вселенная пустынное место.
Двигаюсь через пищевое поле в поисках наибольшей плотности пищи. Ем, пою вектор-направления-на-песню. Определяю дальнее пространство, облака. Звуки шторма, ревущего далеко. Предупреждение о шторме в песнях других, кормящихся здесь же, прибывших только что, дающих расстояние до шипения.
Боль. Все сильнее и сильнее, поднимающаяся и падающая, расширение, сжатие, ноты острой, огненной боли…
Рост, юность этого голоса, свободное плавание. В этом голосе нет рождения, нет оформления. Не выпускать наружу никого, закрыть место рождения, замкнутость и сухость. Прошло. С годами тело становится жестким, приходит слабость, песни развеиваются. Долго было так, этот голос. Просчитаю… Уже скоро, очень скоро наступит время коллапса и погружения, конец времени песни.
Боль…
Пульсация в Глубине сильнее, сейчас всегда сильнее. Голос Глубины, медленно и холодно. Зовет, зовет этот голос к отдыху после песен. Падение к месту вспыхнувших, остановленных голосов. Нет возвращения когда-либо. Никогда.
Старая песня Голоса Возвращения… Ложная песня очень юных?
Или очень старых? Песня Всплывания, падающих голосов, поднимающихся, снова поющих об Успокоении, о небесах, полных пищи в месте, где нет ни спаривания, ни рождения, не смерти, бесспорное и повсеместное совершенство. Ложная песня? Голос Возвращения?
Возвращения нет больше, спойте это, остановленные голоса. Истинная песня? Голос Возвращения?
Жесткость, медленно наполняемое тело, медленно опорожняемое. Негибкость. Боль, боль повсюду. Скоро. Матрица времени, там… Скоро вхождение в Глубину, место падения всей пищи и голосов. Конец песен.
Это сейчас. Боль. Прекращение еды.
Окончить песнь здесь? Плыть, наполненной…
Нет.
Наполниться еще раз? Поднимаясь, проходя через плотные облака? Поднимаясь, с песней к высокому месту, откуда падает пища?
Неопределенность пересечения, угла наклона… Найти его где-нибудь вверху. Окончить песнь там. Найти это, почувствовать, узнать и упасть. Взобраться высоко в небо, с песней, танец ветра, танец конца, прикоснуться. Чувствовать, доверять, звать. Лучше упасть с высоты, чем со среднего уровня, вероятно зная, рассказывая…
Итак вверх, прежде чем разорвется тело. Узнать источник.
Понять тайну. Затем упасть, далеко, молча и зная, в Глубину, зная. Прикоснувшись. Зная источник, жизнь. Голос Возвращения? Не имеет значения. Знать, в самом конце песни.
Сейчас всплываю. Как острые молнии в теле, боль. Открыть.
Зовущий, юный голос: «Не иди. Не иди, Останься. Плыви и пой.»
Петь это, во время бури и падения, контрапункт, всплытие.
Проталкиваться, боль как жар. Двигаться. Двигаться. Выше. Ощущать, петь, чувствуя…
Поднимаюсь, медленно. Двигаюсь. Поднимаюсь. Здравствуй, здравствуй. Двигаюсь. Прощай, прощай.
Трогаю ткань облака. Мягкая, твердая. Теплая, холодная.
Поднимаюсь здесь в струе теплого воздуха.
Самый легкий путь. Поднимаюсь быстрее. Фонтан тепла. Поднимаюсь с ним. Выше. Через облака. Вверх.
Светлые трещины, развеваемые ветром облака. Пасущиеся, падение пищи. Выше…
Парение, расширение. Горячая боль, скрип тела. Быстрее.
Подброшенный и крутящийся.
Приглушенность песни, тучи, ветры, треск. Голоса все тоньше. Здесь ниже, огненно-пятнистый, испещренный облаками, и промытый ветрами, проносящийся в падении, маленький — юный голос, слушаю, слушаю.
Выше.
Пой снова, голос. Рассказывай. Рассказывай, о подъеме и плавании. О восхождении. Ниже, молодость этого голоса, слушание…
Подъем…
…В жар, в постоянный пищевой дождь.
— Голос здесь, голос здесь — песня этого голоса, певцам внизу.
Двигаться, вниз к песне? Слушать какой-то голос, где-то?
Выше?
Вверх…
Пение, более громкое, вместе в увеличением жары. Достижение, достижение… Расширение, треск. Боль, жара и распространение.
Жара, все…
Удар, удар, удар, удар, удар. Следующий, пульс Глубины.
Подстроиться к пульсу этого голоса. Медленный, неуклонный. Зовущий. Посылающий песню этого голоса далеко вниз.
— Голос…
Ответа нет.
Снова…
— Голос Возвращения? Разрушение скоро, этого тела, этого голоса. Пой еще.
Ответа нет. Выше. Выше. Никогда так высоко. Внизу все облака. Вся облачность. Задохнувшиеся песни юности этого голоса.
Слишком далеко…
Выше, маленький. Что-то, что-то… Поющий, чужой голос, чужая песня, никогда не слышала этой песни…
Не понимаю.
Выше. Жарче.
— Голос…
Что-то, что-то выше. Далеко. Слишком далеко. Теперь громче, чужая песня. Подстраиваюсь к нему, этому голосу. Пытаюсь. К нему. Мм-мм-мм-мм-мм-мм? Голос Возвращения? В глубину, скоро. Родить этот голос, оформить его, вниз. Вниз в Глубину, голос Возвращения. На место всеобщего успокоения, небес, полных пищи, без браков, без рождений, без разрушений тела, без споров и с совершенной песней повсюду. Алло, Алло? Голос Возвращения? Голос Возвращения. Алло? Мм-мм-мм-мм-мм.