Миры Роджера Желязны. Том 17

Желязны Роджер Джозеф

— Суета не суета, — возразила Маргарита, — а после того как ты достиг вершин премудрости, какую другую награду тебе могут предоставить? Высокочтимый доктор Фауст, человек состоит из души и тела. Когда мы насытили душу, самое время насытить и тело.

— Есть, конечно, и вера, — сказал Фауст. — Некоторые даже полагают, что религиозное чувство самодостаточно. Я к таким не отношусь; покорное приятие дарованного сверху знания, жизнь в согласии с набором некритически воспринятых догм — по мне, все это ущемляет и ограничивает дух вольного исследования, который диктует все подвергать сомнению, полагаться только на свой разум и на свои суждения, отметая те предрассудки, что суеверные церковники норовят навязать.

Собственные слова привели Фауста в столь возбужденное состояние, что он вскочил с кровати, набросил на голое тело докторскую мантию и стал прохаживаться взад и вперед по комнате, размышляя вслух.

— Говоря по правде, настоящий философ силится обрести некое во всех отношениях совершенное мгновение. Он мечтает достичь такого восхитительного момента бытия, когда ему захочется вскричать: «Остановись, мгновение, ты прекрасно!» Если кто-нибудь — человек ли, черт ли — в силах одарить меня таким мгновением, я готов продать ему свою бессмертную душу. Несомненно, Мефистофель являлся, дабы переговорить о подобного рода сделке. Он пришел с неким конкретным предложением. И это было незаурядное предложение, далекоидущее предложение, в противном случае зачем бы Мефистофелю начинать с такой хлопотной вещи, как мое омоложение, то бишь я имею в виду омоложение того поганого самозванца. Будь я проклят, если демон не намеревается показать тому типу все чудеса мира, как видимого, так и невидимого, а также, несомненно, дать возможность купаться в роскоши — потому что уж такова тактика дьявольских сил, которые, судя по всему, никак не способны сообразить, что человека может сбить с праведного пути приманка даже куда меньшая, нежели обольстительная женщина. Соблазнить любого — плевое дело; достаточно малейшего намека, стоит только пальцем поманить, а человек уж и кинулся в пропасть греха. Но я отвлекся от темы. Итак, меня подло обчистили! Разве не в том состояло величие Фауста, что он ведал — наступит благословенный день, когда темные силы наконец выйдут на него! Уразумела, Марго? Мне наконец подвернулся случай сыграть по-крупному с судьбой, и этот случай безвозвратно уплыл!

— Ты обязан сделать так, чтобы это не сошло им с рук! — вскричала Маргарита.

— Будь уверена, я им покажу, где раки зимуют! — взревел Фауст в ответ. Однако уже через секунду он сник и прибавил тише: — Но что я могу предпринять? Где теперь Мефистофель и треклятый самозванец? Ищи ветра в поле!

Как раз в этот момент все церковные колокола зазвонили к вечерней службе. Их перезвоны — густые басы и дробные ноты в высоком регистре, короткие рассыпчатые звуки и долго незамирающие обертоны — заметались в лабиринтах ушей доктора Фауста, неся крайне важное сообщение тому, кто был способен его понять…

Пасхальная служба. Ее празднуют как на Земле, так и на Небесах. Что касается темных сил, у них своя гулянка — Черная Пасха, зловещий шабаш в пику светлому церковному празднику…

И где же еще, как не на этом бесовском действе, искать Мефистофеля и самозванца!

— Я сообразил, где они могут быть! — воскликнул Фауст. — Я последую за ними и верну течение своей судьбы в правильное русло!

— Замечательно! — поддакнула Маргарита. — Ах, то-то было бы славно, кабы наши судьбы хоть на какое-то время соединились!

— И соединятся, поверь мне! — прогремел Фауст. — Ты, Марго, последуешь за мной и будешь помогать в многотрудном деле, когда же я добьюсь положенной награды, ты не останешься внакладе.

— Я бы с радостью помогла тебе, — не раздумывая согласилась Маргарита. — Но увы и ах, милый герр доктор, что я умею, кроме как пасти гусей? Даже прислуживать в трактире не успела толком научиться! А в алхимии я не смыслю ни полстолько.

— Ба, тебе вовсе не нужно превзойти науку алхимию, чтобы сбегать в лавку фармацевта по моему поручению, — сказал Фауст, надевая свою выходную ученую мантию. — Одевайся — и за дело!

Глава 10

Вот таким образом Фауст взялся за лихорадочные приготовления к выполнению своей затеи.

Сперва следовало составить список необходимого. Присев за конторку, он макнул гусиное перо в чернильницу и набросал перечень всего, что потребно для успешных магических действий, которые перенесут его в нужное место. После чего он отшвырнул перо и пригорюнился.

Понадобятся месяцы, если не годы, чтобы собрать воедино все ингредиенты, необходимые для создания таких могучих чар, которые смогут сперва зашвырнуть его на Ведьмин шабаш в день Черной Пасхи, а потом перемещать дальше, куда потребуют обстоятельства. Главнейшая беда: совершенно недостаточно времени, чтобы собрать все нужные компоненты законным образом. Но он обязан совершить невозможное, ибо в противном случае история доктора Фауста так и не состоится — эта прославленная, вошедшая в легенду история о том, как один человек восстал против коварных происков потусторонних сил и победил благодаря своему уму и творческой силе.

Фауст пришел к мысли, что для достижения вожделенной цели ему придется прибегнуть к самым крайним мерам, а если обстоятельства совсем припрут, так и против закона пойти. Если когда-нибудь и где-нибудь извечный философский вопрос, оправдывают ли цели любые средства их достижения, мог иметь ответом неоспоримое «да», то это был как раз тот случай.

И тут, словно по наитию, ученый муж понял, как ему следует поступить. Он вскочил и схватил коробку со слесарным инструментом, который оказывался весьма кстати, когда соответствующие заклинания почему-либо не открывали запертых дверей, а в другую руку взял мех с испанским вином, в высшей степени годным для укрепления решимости.

— Вперед! — сказал Фауст Маргарите. — Нам надо провернуть одно важное дельце.

Музей Ягеллонского университета, большое здание из серого камня, стоящее особняком справа от ворот св. Рудольфа, был безлюден и погружен во тьму. Маргарита притихла в сторонке, покуда Фауст бормотал заклинание-отмычку, склонившись над замком высокой бронзовой входной двери.

Как доктор и опасался, сегодняшним вечером дело не ладилось. Заклинания следует произносить с совершенно определенной интонацией, иначе никакого эффекта не добиться. Частенько даже с именитыми волшебниками и чародеями случается пренеприятный конфуз, когда им приходится воздерживаться от самых простеньких волшебств из-за насморка, который способен исказить их голос; хлюпни случайно носом в недолжном месте заклинания — и останется от тебя мокрое место! Что именно не заладилось на этот раз, Фаусту было безразлично, потому что он заранее подготовился на случай, если заклинания дадут осечку. Он незамедлительно достал из коробки слесарный инструмент, «поколдовал» над замком, хлебнул для храбрости вина из меха и слегка приоткрыл дверь, чтобы они с Маргаритой могли быстро шмыгнуть внутрь.

Парочка оказалась в просторном главном зале музея, но экспонаты тонули во тьме, которую лишь немного рассеивал лунный свет, проникавший внутрь через оконца в скатах крыши. Фауст был отлично знаком с расположением предметов в помещении и решительно потащил Маргариту прочь от портретов древних польских королей, на которые она уставилась. Они прошли по какому-то коридору и уперлись в каменную стену.

— И что дальше? — спросила Маргарита.

— Сейчас увидишь. Я тебе открою мало кому известный секрет Ягеллонского музея.

Фауст проворно пробежал пальцами по глухой стене, пока не наткнулся на знакомые выступы. Когда он нажал на эти тайные рычаги, часть стены со скрипом повернулась на петлях, открывая узкий проход.

— Куда же мы попадем? — спросила Маргарита.

— В Тайное хранилище, святая святых, вход в него запрещен церковью с незапамятных времен. Это секретный музей древних мистических объектов.

Доктор провел девушку через потайной ход, и они оказались внутри комнаты с высоким потолком и множеством столов, которые ломились от экспонатов.