Миры Роджера Желязны. Том 17
Шрифт:
Аззи пролетел мимо здоровенных серых зданий главного хранилища, под крышами которых многочисленные обреченные на вечное проклятие души стучали по клавишам компьютеров. Приговоренным на веки вечные к тупому изнуряющему труду грешникам разрешали устраивать только краткие перерывы, чтобы выкурить сигарету, и только потому, что темные силы всегда рады потакать вредоносному препровождению времени. Аззи взял немного вправо от этих зданий и опустился возле небольшой сельского типа таверны. Оттуда он позвонил Уинфрид Фэй, знакомой смазливой чертовке, заведовавшей этажом в Отделе пактов.
— Привет, малышка, как делишки, не текут соплишки? — спросил Аззи в том легком шутливом стиле, который так нравился Уинфрид.
— Аззи! О тебе сто лет не было слышно!
— Сама знаешь, Уинни, я вечно в замоте. Если хочешь всерьез творить зло в этом мире, приходится вкалывать не покладая рук.
Они сговорились о встрече и вскоре уже сидели за загородкой в уютном отделении таверны, а хозяин принимал от них заказ: виски с ядом тарантула для Уинни и чашу чертовой вихрянки для Аззи.
В столь приятной и расслабляющей обстановке друзья вспомнили общих знакомых: старину Фоксворса, который с недавних пор работает в Отделе вечных пыток — чинит тамошние железные орудия; мисс Магглз, которая все еще трудится секретаршей у Асмодея; юного Силвера Фокске, который нынче подвизается в должности младшего пакостника в столовой для нераскаявшихся грешников…
В камине играл яркий огонь, слепой певец в углу исполнял собственную песнь о Троянской войне, аккомпанируя себе на лире, — все это придавало ужину атмосферу романтической старины.
— Ах, Аззи, — сказала Уинни, когда они пропустили не один бокал спиртного, — мы классно посидели! Но мне пора бежать обратно на работу. Как досадно, что мы так редко видимся!
— Досадно, — согласился Аззи. — Хотя как знать, может, удастся разгрести дела, и мы будем встречаться почаще. Слушай, Уинни, не окажешь мне одну маленькую услугу? Я тут пишу статейку для «Сатанинской правды» о пактах и соглашениях между силами Тьмы и силами Света. Есть одно новое соглашение, которое еще не опубликовано в широкой прессе. Касательно Тысячелетнего Турнира.
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Два дня назад я самолично подшила его в соответствующую папку.
— Был бы очень благодарен за возможность взглянуть на это соглашение.
Уинни встала из-за стола. Даже для чертовки она была невысокого росточка, но с дьявольски милой мордашкой — большие темные глазищи, овал лица сердечком и стрижена по последней моде, под фею.
— Я принесу тебе нужную бумагу в следующий перерыв.
— Уинни, ты прелесть. Жду ответа, как соловей лета!
Смазливая чертовка ушла, повиливая бедрами в короткой юбчонке, демонстрируя свои стройные ножки. Аззи остался в таверне коротать тягучие часы до возвращения подруги.
Посетителей было немного, лишь время от времени забегали служащие из Министерства адских дел, чтобы по-быстрому пропустить стаканчик. Эта часть Ада днем и ночью была освещена одинаково, но неярко: тут как бы вечно царил пасмурный зимний полдень. Кстати, иногда действительно моросил дождик, и Аззи наблюдал, как снаружи по оконным стеклам стекают капли воды.
Он нашел номер «Пекло-Таймс» двухнедельной давности, ведомственной газеты Службы адских дел, и без особого интереса прочел заметки о вещевой лотерее среди сотрудников, о пикнике, а также пролистал новое приложение «Вилы в бок». При этом выпил не одну чашку ведьминого кофе с добавкой кокаина — сей напиток был не только вполне легален в Аду, но служащие Министерства адских дел просто были обязаны употреблять его ежедневно, так гласила запись в их трудовом соглашении — «Кодексе об обязательном распущенном образе жизни». И вот наконец торопливой походкой в таверну вошла Уинни — и опять Аззи не мог оторвать взгляда от ее аппетитных, почти неприкрытых ляжек.
— Достала! Но только с возвратом и на недолго! Она протянула ему толстый конверт.
— Мне-то и нужно лишь глазами пробежать, — сказал Аззи. Он взял свиток пергамента, концы которого придерживала Уинни, и быстро нашел нужный текст соглашения между Фаустом и Мефистофелем.
Документ был составлен в такой по-идиотски педантичной манере и так путано-многословно, что допускал, как это ни парадоксально, невероятно широкое толкование. Начало выглядело так: «Сим заключается соглашение о том, что Иоганнес Фауст, житель различных городов Земли, а ныне находящийся, по слухам, в Кракове…» А в условиях сделки стояло буквально следующее: «Сказанный Фауст или человек, откликающийся на имя Фауст, обязан не покидать усердия…»
«Человек, откликающийся на имя Фауст»? Аззи почуял, что такая дурацкая формулировка тут неспроста, это нарочно оставленная лазейка для превратного толкования в случае, если будет обнаружено, что место Фауста занимает совсем другой. Согласно здравому смыслу, если не имеет значения, кто именно будет участвовать в Турнире, зачем вообще ставить имя Фауста?
Аззи читал дальше, и продолжение также озадачивало: «Сей Фауст (какой именно Фауст? тот, что действительно Фауст, или тот, что отзывается на его имя? снова эта двусмысленность!) будет представлять самого себя в пяти приключениях, кои обозначены в дополнении к сему документу. В каждом из оных приключений ему будет предоставлена свобода выбора, дабы он без всякой подсказки со стороны действовал по своему усмотрению. Вершить суд над его поступками препоручается Ананке, и оная будет оценивать их на предмет пропорции Добра и Зла, Света и Тьмы, равно как и прочих враждебных друг другу составных частей. А также признается обеими подписывающими сторонами, что названный Фауст вступает в сие соглашение по доброй воле, каковая добрая воля понимается в общепринятом смысле…»
Аззи отодвинул пергамент и спросил Уинни:
— Кто сочинял эту галиматью? Явно не архангел Михаил.
— Он самый.
— Мне и в голову не приходило, что Михаил способен намарать подобный документ. Здесь столько двусмысленностей, что даже профессора из нашей Академии передового крючкотворства могли бы завистливо ахнуть!
— Да будет тебе известно, архангел Михаил специально изучает казуистику, — сообщила Уинни. — По крайней мере, ходят такие слухи. Говорят, будто он считает, что добрые духи бесконечно проигрывают из-за своего простодушия и неумения вилять и хитрить, и пора им кое-чему научиться.
— Это соглашение составлено с отменной коварностью… М-да. — Аззи еще раз перечитал документ и сказал: — А рассуждения о доброй воле… Тебе не кажется, что они подброшены нарочно, чтобы бросаться в глаза и отвлекать внимание от чего-то другого? От чего именно?
— Без понятия, — сказала Уинни, наивно хлопая длинными ресницами.
— Не огорчайся, голубушка, — подмигнул Аззи, сворачивая пергамент и возвращая свиток своей подружке. — Я знаю того, кто может оказаться «с понятием».