Миры Роджера Желязны. Том 17
Шрифт:
— Я не обижаюсь. Мне крайне приятно говорить с вами без обиняков, откровенно. Но, поверьте, Фауст, тут нет подвоха. Подумайте сами, могли ли темные силы пойти на такие издержки, отрядить меня к вам и взять на себя хлопоты по проведению малого помпезного появления — и все с одной целью: подшутить над вами! Вашу доверчивость можно было бы проверить более быстрым и дешевым способом.
— Это самое… не поймите меня неправильно… Ваши посулы очень даже заманчивы, но как насчет прочего? То есть я про то, что капитальцем приятственнее наслаждаться на парочку.
— Что до этого, — воскликнул Мефистофель, и глаза демона похотливо зажглись, как только в его уме мелькнула мысль о женском поле, — мы всенепременно представим вам компаньоночку, а еще лучше двух, причем писаных красавиц — таких, что свет еще не видел и ни один холостяк не осмелился представить в самых сладостных снах. У нас имеется широкий ассортимент девиц, и каждая достойна царского ложа. Фигуры на любой вкус, цвет кожи по выбору, прически — какие возжелаются клиенту. На вид эти красавицы — целомудренные скромницы, а на деле — настоящие львицы в постели, превзошедшие науку любви. Кожа — шелк: в холод греет, в жару студит и круглый год горячит мужскую кровь. Имеются в наличии интеллектуалки, способные развлечь вас, любезный Фауст, подлинно содержательной беседой; а также дурочки и кошечки, с которыми можно быть просто самцом или, если угодно, сюсюкать и ребячиться; наконец, есть и такие, которых роль одна, и не из худших, — подать борщ, вовремя и непростывшим. И эти куколки славны бесценнейшим качеством, ненаходимым в прочих бабах: помимо вас они любят лишь одно — вкушать дремотный покой в прохладной комнате по соседству с вашей, пока они вам не занадобятся — тогда они тут как тут, без слова возражения! Вызвал из прохладной комнаты, попользовался и вернул на место без страха, что тебе наставят рога в промежутке. Разве не мечта? А сверх того, что они сами бездонные колодцы чувственности, у наших красоток имеются подружки, сестрички, мамаши, из коих многие еще в соку, и из этих ключей также можно утолять жажду, ибо вся эта сисястая рать слаба на передок.
— Чудесно, чудесно, — только и мог промолвить Мак. — Я просто в восторге от того, с какой легкостью и ловкостью вы разрешили исконное мужское затруднение.
Он хотел добавить: «Господин Мефистофель, ваши доводы отмели мои последние сомнения, давайте сюда ваших порхающих чаровниц — и просто назовите, кого мне надо зарезать, удавить или утопить. Для вас я готов на все!»
Однако врожденная осторожность опять подала голос, и вслух он сказал совсем другое и совсем другим тоном:
— А не угодно ли вам уточнить, где именно я буду наслаждаться новообретенным богатством и предаваться любовным утехам с многочисленными красотками?
— Что за вопрос! Выбирайте любое место, — ответил Мефистофель. — Если ни одно из ныне существующих мест вас не устраивает — извольте, можем перенести вас в любое иное время и в любую часть Земли. Да хотя бы и в будущее или в придуманный мир, ибо существует закон, согласно которому все, что есть в сознании, то уже есть в действительности. Стоит вам зачать в уме какой-нибудь невиданный край — глядь, а он уже существует. Можем послать вас не только куда угодно, но и кем угодно. Хотите — будете ученейшим из ученейших профессоров, или князем, у которого под рукой обширнейшие земли, или утопающим в роскоши клириком, или… Да кем пожелаете! Мы считаем себя крупными специалистами также и в области трудоустройства, так что, если вам вздумается поработать на новом месте жительства, всегда пожалуйста. Не будет подходящей вакансии — немедленно откроем для вас. По одному вашему слову мы сварганим цель жизни, которая будет вам точнехонько по темпераменту и по росту. Фирма также гарантирует беспрерывные даровые поставки всяческих снадобий, притирок и микстур, которые позволят вам, сохраняя молодость, бодрость и молодецкий вид, прожить бесконечно долгую и беспечальную жизнь с постепенным, практически незаметным и безболезненным угасанием.
— Ну, конец-то поневоле заметишь, — трезво указал Мак.
— Вы правы. Свою смерть трудно прозевать.
Мак задумался на мгновение-другое, потом спросил:
— А как насчет бессмертия, можете предложить?
— Однако вы умеете торговаться, любезный Фауст! Нет, бессмертия предложить не можем. С какой стати? Тут вы уж очень размахнулись. Мы вам предлагаем первоклассную сделку, в ее параграфы войдут все вообразимые блага — хотя, конечно, неуемное воображение способно взалкать еще чего-либо невиданного и неслыханного… Но, извините, за уже предложенное нами — и даже за ничтожную часть предложенного нами — можно купить триллион таких, как вы!
— Ах, как вы знаете человеков! — вздохнул Мак. — Мудрецы, воистину мудрейшие из мудрых.
На самом деле про себя он думал, что Мефистофель не более чем надутый индюк, чванливый и даже глуповатый. Мак вообразил, что уже подобрал ключики к этому духу Зла — не ведая, что попался на тонкую игру адских сил.
— Мне просто подумалось, — сказал Мак вслух, — что у вас этого самого бессмертия навалом. Ну, обронили бы мне крошку-другую — ведь не убыло бы, а? Для вас пустячок, а мне приятно…
— Тогда бы утратил смысл весь наш договор. Что мне за радость, если в итоге я не получу вашу душу?
— Резонно. Если посмотреть на дело с этой точки зрения, то, конечно, резонно… Что ж, долголетие тоже вещь недурственная.
— Как раз долголетие мы и предлагаем — с предварительным омоложением.
— Смущает пунктик насчет моей души…
— Поймите раз и навсегда: ваша душа в конце концов переходит в мою собственность, и эта статья — главная в нашем договоре. Она может быть нарушена в единственном случае — если я не сумею удовлетворить все ваши запросы в процессе совместной работы. Тогда ваша душа останется вам, мы пожмем друг другу руки и распрощаемся навеки, оставшись, впрочем, друзьями. Как видите, я предельно откровенен с вами.
— Да я что, я не спорю, — пробормотал Мак. — А что я должен сделать взамен?
— Мы хотели бы, чтобы вы приняли участие в маленьком турнирчике, который я затеваю совместно с друзьями.
— Что за турнир?
— Нечто под условным девизом «времена и нравы». Мы поставим вас в серию ситуаций, где вы будете призваны сыграть серьезную роль. Будем забрасывать вас в разные эпохи и места. В прошлое или в будущее — это уж как игра повернется. У вас будет некая роль в каждом эпизоде. Как вы будете действовать в ситуации выбора, к каким действиям склонитесь, по каким мотивам и с какой конечной целью в уме — за всем этим будут наблюдать и всему этому будут выносить оценки. Да, любезный Фауст, мы будем судить ваши поступки и мотивы, но не как конкретной личности, а как представителя всего рода человеческого, так сказать, образчика вида. Вы избраны нами для уяснения практических принципов человеческой морали, этики и прочих подобных тонкостей людской натуры. Я стараюсь выражаться предельно точно, дабы вы, любезный Фауст, еще до начала Турнира разобрались в сути того, что и зачем будет происходить. Когда вы попадете в вихрь событий, вам не останется времени размышлять, что, да как, да почему, — придется вертеться и вертеться, чтобы спасти свою шкуру.
— Понятненько, — пробормотал Мак, стараясь осмыслить услышанное.
— Итак, по рукам? Машинисты сцены на местах, декорации за занавесом установлены, актеры замерли у кулис, и драма готова быть разыгранной. Скажите «да», и мы тотчас начнем.
Ну и краснобай же этот дьявол, подумалось Маку. Столько времени мозги полощет! Мефистофель казался ему простодушным идеалистом, цинизм которого — дутый. Но предложение было сделано всерьез, тут сомневаться не приходилось. И раз в душе Мак был нисколько не против, было бы глупо тянуть с ответом.
— По рукам. Начнем.
— Подпишите вот здесь, — сказал Мефистофель, развернул вынутый из-за пояса немного смятый пергаментный свиток, протянул собеседнику гусиное перо и указал длинным заостренным ногтем на локтевой изгиб руки Мака — туда, где проходила вена.
Глава 5
Не будь собеседники в кабинете Фауста так увлечены своими переговорами, они бы заметили, что за одним из окон, не прикрытых ставнями, возникло и почти тут же исчезло чье-то лицо. То был Фауст собственной персоной.