Миры Роджера Желязны. Том 2
Шрифт:
У Принца нет ни малейшей идеи касательно того, где и как расположен этот безымянный мир по отношению к остальной Вселенной. И его это не волнует. Он может прийти и уйти когда захочет, взяв с собой кого пожелает. Но пришел он, однако, один, ибо хочет навестить свою жену.
Он стоит у моря, под морем и выкликает ее имя, Нефтида, и ждет, пока не прилетит к нему над водой ветерок, не коснется его, не назовет его имя.
Тогда склоняет он чело и чувствует, что вокруг кто-то есть.
— Как поживает мир с тобой, любимая? — спрашивает он.
И пронизывает воздух всхлипывание, нарушает монотонную круговерть бурунов.
— Хорошо, — приходит ответ. — Ну а ты, мой господин?
— Буду правдив, а не вежлив — так себе.
— Оно все кричит по ночам?
— Да.
— Я думала о тебе, когда струилась и веяла. Я наделала птиц, чтобы не так одиноко было мне в воздухе, но крики их либо пронзительны, либо печальны. Ну так что же сказать мне тебе, чтобы быть более вежливой, чем правдивой? Что не сыта я по горло этой жизнью, которая и не жизнь вовсе? Что не сохну от желания вновь стать женщиной, а не дыханием, цветом, движением? Что не жажду вновь дотронуться до тебя, почувствовать еще раз твое прикосновение к моему телу? И чтобы все эти глаголы из метафор стали реальностью? Тебе ведомо все, что могу я сказать, но — увы — ни один из богов не обладает всемогуществом. Я не буду ныть, мой господин, однако боюсь я безумия, которое иногда меня посещает, — ты не знаешь, как это угнетает, — никогда не есть, никогда не спать, никогда не притронуться ни к чему твердому. Сколько уже минуло времени?..
— Много веков.
— …Я знаю, что все жены по отношению к своим мужьям порядочные суки, и прошу у тебя прощения. Но кому еще могу я поскулить, кроме тебя?
— Все правильно, моя Нефтида. Если бы я только мог вновь воплотить тебя; ты же знаешь, мне тоже очень одиноко. И я пытался.
— Да. Покончив с Тем Что Кричит, ты накажешь Озириса и Анубиса?
— Конечно.
— Прошу, не уничтожай их сразу, вдруг они могут помочь мне. Обещай им снисхождение, если они вернут меня тебе.
— Может быть.
— Ибо мне так одиноко. Мне хотелось бы уйти отсюда.
— Чтобы сохранить тебя в живых, тебя нужно окружить со всех сторон водой. Чтобы тебя занять, нужен целый мир.
— Знаю, знаю…
— Если бы Озирис не был так чертовски мстителен, все могло сложиться совсем по-другому. Ну а теперь, ты же понимаешь, мне не остается ничего другого, кроме как убить его, когда разрешится вопрос с Безымянным.
— Да, я знаю и принимаю. Но что с Анубисом?
— Время от времени он пытается убить меня, это все ерунда. Может статься, я прощу его. Но не моего птицеголового Ангела. Этого — никогда.
Принц Который Был (среди прочего) Королем садится на камень и смотрит на морской простор, потом вверх, на морское дно. Над ним лениво перемещаются огоньки. Высокие горы суют свои носы в океанские глубины. Бледный рассеянный свет царит здесь, приходит со всех сторон. Принц бросает плоский камешек, и тот исчезает, подпрыгивая на мерно катящихся волнах.
— Расскажи мне снова о днях битвы тысячу лет назад, — говорит она, — о днях, когда пал тот, кто был тебе сыном и отцом, величайший воитель, какой только вступался когда-либо за шесть людских рас.
Принц безмолвствует, глядя на океан.
— Зачем? — спрашивает он.
— Каждый раз, когда ты рассказываешь об этом, ты воодушевляешься на новые действия.
— …Ведущие к новым неудачам, — заканчивает Принц.
— Расскажи, — говорит она.
Принц вздыхает, и рокочут над ним небеса, где плавают светлые рыбы с прозрачными животами. Он протягивает руку, и камешек выпрыгивает из моря обратно в нее. К нему ластится ветерок.
Он начинает говорить.
Ангел Дома Огня
Вверх смотрит Анубис и видит смерть.
Смерть — это черная лошадиная тень, хотя и нет тут лошади, чтобы тень отбрасывать.
Вцепившись обеими руками в свой жезл, смотрит Анубис.
— Привет тебе, Анубис. Ангел Дома Мертвых, — раздается глубокий, звучный голос, наполняя собой весь Зал.
— Привет, — негромко произносит Анубис, — Хозяин Дома Огня — которого больше нет.
— Здесь тоже многое переменилось.
— Ведь прошло немало времени.
— Весьма.
— Могу ли я поинтересоваться твоим нынешним состоянием здоровья?
— Оно, как всегда, неизменно.
— Могу ли я поинтересоваться, что привело тебя сюда?
— Да. Можешь. Пауза.
— Я думал, ты мертв, — говорит Анубис. — Знаю.
— Я доволен, что ты как-то пережил тот смертоносный удар.
— Я тоже. Много веков ушло у меня на возвращение из тех мест, куда меня закинуло такое идиотское применение Молота. Я, как ты знаешь, убрался из пространства за миг до того, как нанес Озирис удар, крушащий солнца. И отбросило меня много дальше, чем я думал, в места, которым и в которых нет места.
— И что же ты делал все это время?
— Возвращался.
— Из всех богов только ты один, Тифон, способен пережить подобный холокост.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Сет-Разрушитель, твой отец, погиб в этой бойне.
— Ай!
Анубис затыкает уши, зажмуривается, жезл падает у него из рук на пол. Поистине леденящий душу крик заполняет Зал, наполовину человеческий, наполовину животный, и обе эти составляющие терзают Анубиса, как бы он ни затыкал себе уши.
Постепенно наступает гробовая тишина, и Анубис открывает глаза и опускает руки. Тень теперь меньше — и ближе.
— Как я понимаю, Безымянное тоже было тогда уничтожено?