Миры Роджера Желязны. Том 5
Шрифт:
Бесшумно вступил он в рощу.
Когда вышел он на освещенную поляну, оказалось, что лицом к нему сидели там ряд за рядом одинаковые фигуры. Каждый облачен был в желтую рясу с желтым капюшоном, скрывавшим лицо. Сотни их сидели там, и ни один не издал ни звука.
Он подошел к ближайшему.
— Я пришел повидать Татхагату, Будду. Тот, казалось, его не услышал.
— Где он? Никакого ответа.
Он нагнулся и заглянул в полузакрытые глаза монаха. Он попытался было пронзить его взглядом, но похоже было, что монах спал,
Тогда возвысил он голос, чтобы все в пурпурной роще могли его услышать.
— Я пришел повидать Татхагату, Будду, — сказал он. — Где он?
Казалось, что обращался он к полю камней.
— Вы что, думаете так спрятать его от меня? — воззвал он. — Вы думаете, что коли вас много и одеты вы все одинаково — и если вы не будете мне отвечать, — я из-за этого не смогу отыскать его среди вас?
Лишь ветер вздохнул в ответ ему, пришел из-за рощи. Заколебались огни, зашевелились пурпурные листья.
Он рассмеялся.
— В этом вы, может быть, и правы, — признал он. — Но вам же когда-нибудь придется пошевелиться, если вы намереваетесь жить, а я могу подождать ничуть не хуже любого другого.
И он тоже уселся на землю, прислонившись к голубому стволу высокого дерева, положив на колени обнаженный клинок.
И сразу его охватила сонливость. Он клевал носом и тут же вздергивал голову — и так раз за разом. Затем наконец его подбородок устроился поудобнее на груди, и он засопел.
Шел через зелено-голубую равнину, травы пригибались перед ним, прочерчивая тропинку. В конце этой тропы высилось огромное, кряжистое дерево, дерево, не выросшее в этом мире, а скорее скрепившее его воедино своими корнями, простиравшее листья свои между звезд.
У подножия дерева, скрестив ноги, сидел человек, и на губах его играла едва уловимая улыбка. И знал он, что это Будда; он подошел и остановился перед ним.
— Приветствую тебя, о Смерть, — сказал сидящий, и, словно корона, ярко светился в глубокой тени дерева подкрашенный розовым ореол вокруг его чела.
Яма не ответил, а вытащил свой клинок.
Будда по-прежнему улыбался, Яма шагнул вперед, и вдруг ему послышался отголосок далекой музыки. Он замер и оглянулся, застыла в руке его занесенная сабля.
Они пришли со всех четырех сторон света, локапалы, четыре Хранителя мира, сошедшие с горы Сумеру: на желтых лошадях приближались якши под водительством Владыки Севера, и на их щитах играли золотые лучи; Голубой Всадник, Ангел Юга, приближался в сопровождении полчищ кумбхандов, неуклюже примостившихся по причине своих физических особенностей на спинах синих коней и несущих сапфировые щиты; с Востока пришел Хранитель, чьи всадники несли перламутровые щиты и облачены были в серебро; на Западе показался Властитель, чьи наги восседали на кроваво-красных лошадях, одеты были в алое и прикрывались щитами из кораллов. Копыта лошадей не касались, казалось, травы, и единственным слышимым звуком
— Почему собираются Хранители мира? — неожиданно для самого себя спросил Яма.
— Они явились за моими останками, — по-прежнему улыбаясь, ответил Будда.
Хранители натянули поводья, придержали коней и полчища у них за спиной, и Яма оказался один против всех.
— Вы явились забрать его останки, — сказал Яма, — но кто заберет ваши?
Хранители спешились.
— Не для тебя этот человек, о смерть, — промолвил Владыка Севера, — ибо принадлежит он миру, и мы как Хранители мира будем его защищать.
— Слушайте меня, Хранители с горы Сумеру, — сказал Яма, принимая свой Облик. — В ваши руки передана участь мира, вам дано его хранить и поддерживать, но кого пожелает и когда захочет изымает из мира Смерть. Не дано вам оспаривать мои Атрибуты или пути их применения.
Хранители встали между Ямой и Татхагатой.
— Что касается этого человека, мы будем оспаривать твой путь, Великий Яма. Ибо в его руках судьба нашего мира. Коснуться его ты сможешь, лишь превзойдя четыре силы.
— Быть посему, — сказал Яма. — Кто первым из вас станет моим противником?
— Я, — сказал их глашатай, обнажая свой клинок.
Явив свой Облик, разрубил Яма мягкий, словно масло, металл и плашмя ударил Хранителя саблей по голове; тот мешком повалился на землю.
Возопили орды якшей, и двое из золотых всадников подобрали своего вождя. Потом все они повернули коней и поскакали обратно на Север.
— Кто следующий?
К нему направился Хранитель Востока, в руках он держал сотканную из лунного света сеть и прямой серебряный меч.
— Я, — сказал он и метнул свою сеть.
Яма наступил на нее ногой, цепко схватил пальцами и дернул, соперник его потерял равновесие. Стоило ему покачнуться вперед, как Яма, перехватив за лезвие свою саблю, нанес ему головкой ее эфеса удар прямо в челюсть.
Свирепо глянули на него серебряные воины, затем потупились и унесли своего господина на Восток, сопровождаемые нестройной музыкой.
— Следующий! — сказал Яма.
Тогда выступил вперед кряжистый предводитель нагов, он отбросил в сторону свое оружие и скинул на траву тунику.
— Я буду бороться с тобой, бог смерти, — заявил он. Яма положил оружие рядом с собой и сбросил плащ. Все это время Будда продолжал, улыбаясь, сидеть в тени исполинского дерева, словно все эти стычки не имели к нему никакого отношения.
Первым захват сделал глава нагов, он обхватил левой рукой Яму за шею и потянул его на себя. Яма ответил тем же, но тот, изогнув туловище, перекинул правую свою руку через левое плечо Ямы ему за затылок и, замкнув там руки и крепко зажав голову Ямы, изо всех сил потянул ее вниз к своему бедру, разворачивая свое тело по мере того, как соперник подавался под его усилием.