Миры Роджера Желязны. Том 6
Шрифт:
«Да, гениальной картины не получится, — с горечью подумал Тибор. — Я никогда не создам подлинного шедевра, имея материалом — вот это. Но это в конце концов не имеет значения. Я буду трудиться как проклятый и сделаю все, на что способен, дабы запечатлеть того, кого сейчас вижу, чтобы закончить фреску в точном согласий с договоренностью и восславить их Господа, раз уж им так хочется восславлять этого своего с позволения сказать Бога. Роспись не обессмертит мое имя, не даст лавров великого живописца — как, впрочем, и не послужит к славе их зловредного Бога. Зато я свои обязательства выполню. А что меня навело на этого Люфтойфеля, судьба или слепая удача, это дело десятое. Самое главное, мое Странствие пришло к концу. У меня теперь есть его фотография. Ну и что мне сказать этому человеку после того, как я его запечатлел на пленку? Боже, хоть бы чуток волнения испытать. Отчего же так пусто на душе?
Поискав по сусекам своей памяти, Тибор не нашел иных слов, кроме:
— Был рад познакомиться с вами. Я только что сфотографировал вас. Надеюсь, вы не против?
— Конечно, сынок. Был рад вам помочь. А теперь мне самое время отдохнуть, если ваш друг проводит меня. Мне надо полежать.
— Можем ли мы как-то помочь вам?
— Нет, спасибо, У меня тут припрятано много самого надежного лекарства. Вы замечательные ребята. Удачного вам путешествия.
— Спасибо и вам, сэр.
Том, как заведенный, махал Тибору рукой, пока Пит не схватил старого выпивоху за другую руку и не оттащил обратно за перегородку, в стойло.
«Домой! — радостно подумал Тибор, и его глаза невольно наполнились слезами. — Теперь мы вправе возвратиться домой!»
Он с нетерпением ждал, когда же Пит наконец впряжет корову, чтобы незамедлительно пуститься в путь.
Ночью они сидели у разведенного Питом небольшого костра. Ветер согнал тучи с неба, и звезды сияли на только что очистившемся небе. Тибор и Пит съели сухой паек, запивая его растворимым кофе, — Пит нашел банку в заброшенном фермерском доме. Аромат, конечно, давно выветрился, но горячий черный напиток все же приятно бодрил, как и легкий теплый ветерок с юга.
— Временами я думал, — сказал Тибор, — что у меня ничего не получится.
Пит с пониманием кивнул.
— Все еще злитесь, что я увязался за вами? — спросил он.
Тибор коротко рассмеялся.
— Давай, валяй, рассказывай о преимуществах христианства — ведь мне никуда сейчас не удрать, да и уши закрыть нечем, — сказал он. — Замечательный способ заполучать новых приверженцев!
— Вы по-прежнему подумываете о переходе в христианство?
— Да, подумываю. Но сперва я должен завершить работу над росписью.
— Согласен.
Пит уходил прогуляться и пытался связаться с отцом Абернати, но из-за бури передатчик практически не работал. Пит не переживал по этому поводу. Теперь спешки больше Нет. Все уладилось. Все кончено.
— Хотите еще раз взглянуть на фотографию? — спросил Тибор.
— Да.
Манипулятор Тибора пришел в движение и извлек из ящичка заветный снимок.
Пит неспешно рассматривал в свете костра изрезанное морщинами лицо Тома Глисена. «Бедолага, — думал он. — Быть может, успел уже окочуриться за — эти часы. Впрочем, что мы могли сделать для него? Такому уже ничем не поможешь. А что, если… Что, если это не было простым совпадением? А ну как во всем этом нечто большее? А ну как эта встреча была организована не случаем, а иной силой? В обожествлении жертвы Люфтойфеля я увидел злую иронию… Но, быть может, тут нечто серьезнее иронии?»
Пит задумчиво вертел фотографию в руках. Взгляд Тома явно просветлел, стал осмысленнее, потому что в тот момент он сознавал, что делает кого-то счастливым. Впрочем, между бровями залегла скорбная складка, как будто он одновременно думал о прекрасном, навсегда утраченном Денвере с его замечательными людьми…
Пит отхлебнул еще кофе и вернул снимок Тибору.
— Похоже, ты не очень огорчен тем, что твои конкуренты получили желаемое, — сказал Тибор.
Пит пожал плечами.
— Не такое уж это важное дело для меня. Ведь это, в конце концов, всего лишь фотография.
Тибор аккуратно убрал снимок в ящичек.
— Ты представлял его именно таким? — спросил он. Пит кивнул — припоминая знакомые лица.
— Да, почти таким я его и представлял. Уже решили, как будете рисовать?
— Он у меня получится. Я чувствую.
— Еще кофе?
— Спасибо.
Тибор протянул свою чашку. Пит наполнил и его чашку, и свою. Потом поднял взгляд к небу, где блистали бесчисленные звезды. Он прислушался к ночным звукам, вдохнул теплого ветра — каким теплым стал ветер! чудеса да и только! Сделав короткий глоток обжигающего кофе, Пит улыбнулся и сказал:
— Эх, жаль сигаретки не осталось!
Глава 18
Она молча сидела на краю пыльной тропы, которая в нынешние худые времена сходила за дорогу, и тысяча лет успела пронестись над слабоумной Алисой, прежде чем солнце свершило свой дневной круг и пали сумерки. Она знала о том, что он умер еще до того, как появился этот сверхъестественно долговязый полуящер.
— Мисс!
Она не шелохнулась, не подняла головы.
— Мисс, идемте с нами.
— Нет! — яростно выкрикнула она.
— Труп…
— Не хочу!
Полуящер сел рядом с ней и сказал без ласковости в голосе, хотя тоном терпеливым:
— По обычаю ты имеешь право забрать тело. Время текло в молчании. Алиса зажмурила глаза, чтобы ничего не видеть, да и уши закрыла руками. Если он что-то и говорил, то она не слышала. Но кончилось тем, что он тронул ее за плечо.
— У тебя не все в порядке с головой, ведь так?
— Нет.
— Но того, что я тебе говорю, ты, кажется, не понимаешь. Он был одет как охотник — тот самый старик, крысолов и крысоед, с которым ты жила в подземелье. Ведь он все время жил под землей и питался крысами, так? Переоделся зачем-то. Чего ради он нацепил на себя чужие тряпки? Норовил от врагов спрятаться? — Полуящер грубо расхохотался. Казалось, чешуи его тела похлопывают в такт его смеху. — Не сработало. Они, считай, всю рожу ему снесли. Сама увидишь: не лицо, а месиво…
Алиса вскочила и побежала прочь. Но резко остановилась и кинулась обратно — за своей безголовой куклой. Полуящер схватил куклу и, ухмыляясь, прижал ее к своей чешуйчатой груди. Она попыталась отнять, полуящер не отдавал. Издевался.