Миры Роджера Желязны. Том 8
Шрифт:
С первыми словами Ларика зрение Поля вернулось к обычному, остались только странные физические ощущения, которые звучали и двигались в нем. Ощущение потери времени и отстраненности теперь наступило значительно быстрее, чем на предыдущей станции. Чем пристальней Поль вглядывался, тем быстрее становились переливы света на возвышающейся поверхности. Казалось, сам объект начал медленно перемещаться в пространстве.
Ларик замолчал, речитатив подхватил один из участников.
Как только зазвучали первые слова, очертания помещения стали медленно растворяться и исчезать. Поль почувствовал, что огромный розовый
Внезапно, монолит начал расти, его форма приобрела какие-то неопределенные очертания. Другой голос подхватил слова. Поль завороженно следил за сказочными превращениями объекта. Горная глыба, служившая основанием, тоже меняла свой облик. В ней отчетливо вырисовывались три сжатых пальца. В центре одиноко возвышался указательный, рядом с ним с некоторым наклоном обозначился большой, с другой стороны примостился третий… Конечно, это с самого начала была рука. Как он раньше не заметил?
Голос прозвучал совсем близко. Рука шевельнулась, разворачиваясь к нему. Палец стал медленно опускаться.
Дыхание Поля участилось, мозг становился все яснее по мере того, как палец отчетливей стал указывать на него. Расстояние между ним и пальцем было заполнено силовым потоком. Не подчиняясь никакой воле, его правое плечо и рука стали зудеть, затем их охватило ощущение покалывания.
Огромный палец, способный раздавить, приблизился — нежно, мягко — и почти неощутимо коснулся его правого плеча.
Обессиленный Поль чуть не упал — не от удара, а от нахлынувших эмоций. Он обнаружил, что сам является источником произносимых слов. Палец стал медленно возвращаться на прежнее место.
Едва Поль проговорил первые слова, чувство покалывания в руке сменилось тупой болью, затем онемением. Он вновь увидел очертания помещения, где они находились, а рука снова обернулась сталактитом на угловатой глыбе.
Круг речитатива завершился, кандидаты в молчании взирали на монолит, расслабляясь и медитируя. Затем Ларик приказал им следовать за ним в расщелину в стене.
Поль едва передвигал ногами, раздавленный мертвым грузом, свисавшим с правой стороны. Неловко действуя левой рукой, он ощупал свою правую руку, помассировал мускулы. Верхняя часть предплечья распухла, ткань рукава натянулась и больно сжимала плоть, грозя вот-вот лопнуть.
Опустив глаза Поль с ужасом обнаружил, что его рука — внешне вполне нормальная — свисает значительно ниже обычного, кисть болталась где-то на уровне колена. В родимом пятне толчками бился пульс, но, казалось, оно тоже онемело. Поль вспомнил слова Ларика о трансформациях, которые могут происходить этой ночью, о том, что их следует воспринимать спокойно, без лишних эмоций, и перестал обращать внимание на свою руку. Тем не менее он придирчиво оглядел остальных участников, отыскивая возможные уродства. Те, которых он успел увидеть, до того как нырнуть в туннель, внешне не изменились. И, по-видимому, никто не замечал его уродства.
Они шли вперед. Дорога была довольно ровной, без изгибов и поворотов, и достаточно широкой. Ее освещал спокойный ненавязчивый свет. Не задерживаясь, путники миновали пустую комнату, откуда исходил противный высокий звук, отупляюще действовавший на мозг и еще долго звучавший в ушах.
Наконец они вышли в грот.
И здесь остановились. Грот оказался круглым помещением с выпуклым, подобно пузырю, потолком. Ларик расставил претендентов вокруг скального образования, напоминающего котел. Вновь зазвучало песнопение, и Поль опять окунулся в океаническое чувство отчуждения, как и на предыдущих станциях. Однако здесь к нему примешивались нотки депрессии и печали. Ощущение покалывания охватило левую руку. Когда до него дошла очередь говорить и слова были произнесены, левая рука видоизменилась и стала походить на правую.
Поль воспринял очередную метаморфозу почти без волнения, как необходимое условие обряда. Он решил, что и других одолевают подобные чувства. И вскоре его руки обрели былую подвижность и легкость.
Он посмотрел на остальных. Толстый узловатый канат был прикреплен к горному выступу и спускался в темную дыру. Один за другим кандидаты хватались за канат и спускались по нему в дыру, растворяясь в темноте. Когда очередь дошла до Поля, он с необыкновенной легкостью проделал то же самое, благодаря небывалой силе, которую обрели его руки.
В желто-голубой пещере, где они очутились, участники выстроились согласно ставшему уже знакомым порядку вокруг большого кристалла сферической формы, покоящегося на пьедестале. К концу процедуры Поль почувствовал, как обжигающая боль охватила его левую руку, будто та побывала в котле с кипятком. Он не придал этому значения, даже не стал осматривать ее до тех пор, пока ритуал не завершился и Ларик не повел их к новой станции сквозь расщелину в стене.
Рука все еще зудела, хотя ощущение жара исчезло. Когда Поль оглядел ее, то увидел, что она покраснела и распухла, на коже появились пузыри и струпья, ногти уплотнились и почернели, приобрели странную треугольную форму и изогнулись, словно крючья. Пальцы вытянулись и страшными узловатыми палками свесились до лодыжек.
Мантия частично скрывала его уродство в длинных широких рукавах. Однако… Поль снова осмотрелся. Казалось, никто из других участников не замечал его положения. Поэтому он прогнал прочь беспокойство и тревогу и проследовал за всеми вдоль широкого ровного туннеля. Его походка была слегка расхлябанной и нескладной из-за дисбаланса тяжести рук.
Тяжелый меч свисал с цепей почти в центре следующего помещения — медленно раскачивался между потолком и полом. Он-то и стал объектом медитации кандидатов. С произнесением слов меч отклонялся в сторону говорящего и вспыхивал красным огнем.
Видения, вторгшиеся в мозг Поля, как и на предыдущей станции, вступили в открытую борьбу с сознанием. Ощущение обновленной конечности возникло теперь вместе с обжигающей острой болью в правой руке. Но все это воспринялось им с мазохистским наслаждением. Он произнес слова звонким голосом и даже не посмотрел на правую руку, зная наперед, что увидит.
По завершении процедуры Поль присоединился к шеренге участников, которые гуськом направлялись к выходу в стене и далее вниз по наклонному туннелю. Он двигался словно во сне. Все его поступки подчинялись некой алогичной модели, которую он сам для себя придумал. Ощущения, преломляясь сквозь представленный им образ себя, больше не беспокоили Поля. Его даже не заботило, замечают ли другие кандидаты уродливые метаморфозы, происходящие с ним.