Миряне
Шрифт:
— Зашибу, шлюха проклятая! — верещала одна крепкого телосложения женщина, — хватит из моего мужика деньги вытрясать! Они мне самой нужны!
— Убью холера! — кричала другая ещё более толстая бабища, размахивая предметом кухонной утвари, которым раскатывают тесто, — если узнаю, что мой недотёпа тебе переплатил, поймаю и все зубы пересчитаю!
Мужички же не обращая внимания на развернувшуюся баталию за содержимое их недельного заработка, чокнулись ещё по одной кружке.
— Ты меня уважаешь? — спросил один.
—
Я с трудом увернулся от пролетающей мимо скалки и быстро проскочил к барной стойке. Никого подобная сцена боя законных жён со шлюхами не возмущала и не удивляла, наоборот все кругом от души гоготали. Дикие нравы, пробурчал я себе под нос.
— Что угодно? — ко мне обратился хозяин «Кабаньей головы».
— Ещё пива и раков за тот столик, — я махнул рукой в самый дальний конец зала, — и самое главное, где у вас тут справляют естественные надобности?
— Посрать что ли захотел? — прямо спросил меня трактирщик, — один медяк — вон дверь налево, а бесплатно — иди на улицу.
Я выкатил монету и проследовал в местную «комнату задумчивости». Очуметь! Подумал я, когда увидел туалет. К унитазу, выточенного из дерева и покрытого лаком, была приделана коробочка, которая дематериализовывала все вышедшие из организма неприятно пахнущие вещества. Да, чудеса, при таких магических устройствах никакой канализации не требуется. А вот чтобы помыть руки к стене был подвешен обычный рукомойник, вода с которого стекала прямо в ведро. Всё в этом мире странно, подумал я, возвращаясь к столику, дикие средневековые нравы и примитивная техника соседствуют с невероятными и необъяснимыми чудесами. Как же так, ведь всё есть для того чтобы жить во всеобщем благоденствии и процветании, а народ массово всё равно прозябает в нищете и невежестве.
— Иди сюда мой котик, я так по тебе скучала, — защебетала Иримэ.
Ого, а эльфийка то совсем наклюкалась, ладно, не буду злить воинственную лучницу, решил я и уселся рядом. И тут же лесовица облизал длиннющим языком мою левую щёку.
— Мальчики, а угостите нас пивом, — к столику подошли гулящие девки, которые проиграли бой за своих клиентов их законным жёнам
Ещё бы, против скалки нет приёма, если нет другого лома. Ханарр и Ванюха вопросительно посмотрели на меня. Всё же гуляли нам мои монеты. Что мне оставалось делать? И я на ситуацию махнул рукой.
— Садись сюда бестыжая, — прорычал коренастик, постучав рукой по лавке рядом с собой.
— Вот так всегда, — расстроился Ванюха, — обязательно мне достаётся самая некрасивая.
Не знаю, как он смог определить кто из шлюх краше, когда они обе были с оплывшими, намалеванными сантиметровым слоем пудры, лицами. Или Иван ориентировался исключительно по размеру груди? Ну да, коренастику досталась более сиськастая.
— Ну, вот скажи, Мишутка, — заплетающимся языком пролепетала мне эльфийка, — чем я отличаюсь от ваших женщин,
— Красивая очень, — кивнул головой я, — у тебя лицо, как у куклы Барби.
— Точно! Барби! — заржал Ханарр.
— Богиня смерти, — икнул Иван, — давайте выпьем, чтобы не было войны! Так хочется ещё пожить!
Мы всё компанией чокнулись ещё по одной, и лесовица после нескольких глотков чуть-чуть головой не рухнула на стол. Я поймал её в самый последний момент.
— Отнесу её в цирковой городок, — сказал я, придерживая эльфийку за талию, — Ханарр, ты тут самый трезвый, держи деньги и присмотри за моим другом.
Я протянул два серебряника коренастику. Иван же самозабвенно целовался с гулящей подругой и отвлекаться от сомнительной забавы не хотел. Я взял безвольное тело Иримэ на руки и вынес из трактира. На улице подсвеченной окнами «Кабаньей головы» я переложил лесовицу поудобнее, взвалив её себе на плечо. Пришлось, конечно, немного поколдовать, во-первых выветрить из себя хмель. А во-вторых спортивного телосложения эльфийка весила килограммов шестьдесят минимум, поэтому пришлось сделал её для себя чуть полегче.
Так я и топал до самого циркуса, слушая, как посапывает и периодически что-то бормочет на непонятном языке необычная остроухая девушка. Вагончик, где размещалась лучница, я определил по рисунку на двери. Размеры её походного жилища меня поразили своими крошечными габаритами. Оно было как чулан два на полтора метра. И стоило ради этого покидать Родной край, подумалось мне, когда я укладывал тело лесовицы на кровать. Вдруг она открыла мутные голубые глаза и мгновенно обняла меня, руками и ногами так, что я рухнул прямо на неё.
— Скажи, — пробормотала она, — чем я отличаюсь от ваших женщин, кроме ушей?
— Ничем, — я попробовал освободиться, но это оказалась не просто.
— Сиськи пощупай, — пьяно хохотнула эльфийка.
Я неловко вывернул руку и помял её упругую грудь, приблизительно второго размера.
— Ну? — Иримэ потребовала от меня сделать какой-то вывод.
— Сиськи от наших женщин не отличаются, — согласился я.
— Задницу щупай, — мурлыкнула она.
Я как следует сжал пальцами прокаченную постоянными физическими упражнениями попку лесовицы.
— Ну? — спросила опять эльфийка, — что скажешь?
— Любая инструкторша по фитнесу позавидует, — ответил я, снова пытаясь избавиться от захвата.
— Теперь трогай там, — хохотнула Иримэ, показывая глазами, куда мне нужно сунуть руку.
— Да верю я, верю, что там у тебя всё как у наших житомирских женщин, — не выдержал я.
— Так почему ваши мужики смотрят на меня как на зверька? — лесовица посмотрела на меня почти трезвыми глазами.
— Дикие нравы, — пробубнил я, — высокородные князья на бедноту вообще смотрят, как на вещь. Всё, отпускай меня и спи. Поговорим в следующий раз на трезвую голову.