Мишень
Шрифт:
Время от времени он вздыхал от удовольствия.
– Иногда, - прошептал он.
– Я так хотел, чтобы ты была такой. Я мечтал об этом.
И еще:
– Тебе это нравится? Тебе хорошо? Правда?
И:
– Понимаешь, чего тебе не хватало?
Затем он взялся за нее ртом. Нежно поцеловал ее в глаза, потом в губы. Ей хотелось отвернуться. Однако он не причинял ей боли, и это могло прекратиться, если она рассердит его. Поэтому она лежала неподвижно и не протестовала. Когда он просунул свой язык между ее губами,
Она подумала, не укусить ли его.
Но что бы она ему ни сделала, он может сделать ей гораздо хуже.
Вскоре он вынул язык из ее рта. Он спустился ниже и навис над ее грудями, облизывая их, целуя. Он поцеловал оба соска. Обвел их языком, слегка ударил пальцами, пососал. Затем он втянул каждую грудь глубоко в рот, всасывая их, пока они не выскочили из его рта с громким чавканьем.
Он спустился еще ниже, целуя и облизывая ее.
Вскоре его рот оказался между ее ног. Его язык скользил по ней, проникал в нее, ощупывал и извивался.
Она поежилась.
Язык исчез.
– Тебе это нравится, да? Ты это любишь?
– Нет.
– Уверен, что да. Но подожди, ты еще что-то почувствуешь.
Его пенис скользнул в нее. Он казался твердым и огромным. Он вставил его до упора, потом медленно вынул почти совсем, а затем схватил ее за плечи и резко воткнул! Ее тело дернулось от сильного толчка. Она вскрикнула.
Он делал это снова и снова.
Каждый раз толчок сотрясал все тело Шэрон, и она чувствовала, как ее ягодицы скользят взад-вперед по Хэммонду.
Он становится больше, - подумала она.
– Больше, тверже.
Он не умер?
Его тело лежало на дне кучи, затем было скрыто под Шэрон; она никогда не видела его ран.
Но она была на нем долгое-предолгое время и не чувствовала никакого движения.
За исключением этого.
Если он жив, – подумала она, - то почему не дышит?
Может, и дышит, а я просто этого не чувствую.
Энди вошел глубоко - до самого упора - и остался там, хрюкая, дергаясь, содрогаясь, пульсируя и изливаясь.
Вот и все, - подумала она.
Теперь он может убить меня и покончить с этим.
17.
Но он этого не сделал.
Когда в кабинете потемнело, он оседлал тело Шэрон. Он терся о ее груди, прижимал их друг к другу и скользил между ними. Его движения мягко покачивали ее тело из стороны в сторону. Хэммонд, скользящий между ее ягодицами, ощущался большим и твердым.
Он жив, это точно. Должен быть.
Если он настолько жив, что у него "стояк", возможно, он достаточно жив, чтобы помочь.
Может быть, он спасет меня!
Позже, в глубокой темноте, Энди приподнял ее голову и вставил ей в рот.
Еще позже он слез с нее. Зажегся светильник, от яркого света которого у нее заболели глаза. Встав на колени перед Сьюзи, потом перед Ким, он освободил руки Шэрон от ремней.
Он скатил ее с Хэммонда...
Боль пронзила ее колено.
Она пришла в себя, лежа лицом вниз на Ким, уткнувшись лицом в мягкие останки лица женщины. Энди был на ней сверху, сжимая ее плечи и вонзаясь...
Пытаясь дышать, она втягивала в рот кровь и кусочки плоти. Она поперхнулась.
Энди продолжал наяривать.
18.
Темнота.
Тишина.
На самом деле, не полная тишина. У Шэрон звенело в ушах. Звон, казалось, шел изнутри, из каждой поврежденной части ее тела.
Кто-то был под ней. Ким, – предположила она.
Кто-то был и на ней тоже. Больше не двигаясь, но большой и жесткий внутри нее.
Она открыла глаза, мельком увидела в темноте неясные очертания лица Ким и снова закрыла их.
Что случилось со светильником? – подумала она.
Он был включен, но теперь его выключили.
Может, перегорела лампочка.
Нет.
Энди выключил светильник. Ее воспоминания об этом были такими смутными, что казались почти сном... должно быть, она была в полубессознательном состоянии в тот момент...
Энди вышел из нее. Слез с нее. Светильник горел, горел и, наконец, погас. Затем раздался звук тихо закрывающейся двери кабинета.
Наверное, это был сон, - подумала она.
Потому что на самом деле он не ушел. Он все еще был на ней, как и раньше.
Это еще не конец.
Она думала, что все кончено.Что он ушел, оставив ее в живых. Хотя, очевидно, это был всего лишь сон. Он не мог оставить ее в живых. Ни после того, что она видела, ни после того, что он сделал с ней. Он должен был убить ее.
Дверь с грохотом распахнулась.
Она ахнула и вздрогнула.
Тело, лежавшее на ней, покачнулось.
Раздались крики:
– ПОЛИЦИЯ!... ПОЛИЦИЯ!... НЕ ДВИГАТЬСЯ!... НИКОМУ НЕ ДВИГАТЬСЯ!... ПОЛИЦИЯ!
Комната наполнилась светом.
Кто-то сказал:
– Ни хера себе.
Она услышала топот ботинок. Тяжелое дыхание. Писк раций. Скрип, скрежет, дрожь, металлические щелчки. Через несколько секунд кто-то крикнул:
– Чисто.
Отвернувшись от раздробленного лица Ким, Шэрон выпалила: