Мишень
Шрифт:
– Мы просмотрели цифровые записи, Шэрон. Ты вела себя очень храбро. Ты бесстрашно подставилась под волновой огонь, чтобы вызвать охрану. Под явной угрозой смерти ты проявила весьма впечатляющую инициативу и творческий подход. Ты дала отпор, победила врага. Даже если бы мои охранники опоздали, нападавший умер бы от нанесенной тобой раны. Одному Богу известно, скольких бы еще он убил. Сегодня ты спасла жизни, Шэрон.
Эта мысль не приходила ей в голову. Все, о чем она могла думать сейчас, были увиденные ею тела.
– Поэтому, - продолжил майор-пастор, - я немедленно повышаю тебя до специалиста 5-го ранга.
– Благодарю вас, сэр, - ответила Шэрон, едва ли расслышав его слова.
– А как только мы вернемся на Луну, я обращусь в Новый Ватикан за награждением тебя Mедалью Распятия за выдающиеся заслуги.
Теперь она услышала его слова и возразила:
– Пожалуйста, не надо, сэр. Я недостойна. Я просто делала свою работу, для миссии, для Господа.
Мэтью в тревоге сел прямо.
– Но ведь это одна из самых высоких наград за доблесть, которую может получить женщина. Она сделана из настоящего золота.
– Тогда я расплавлю ее и раздам бедным, - настаивала Шэрон.
– Мне не нужны медали, сэр. Мне будет... неловко.
Мэтью кивнул.
– А, понимаю. Ты огорчена тем, чему сегодня была вынуждена стать свидетельницей. Пятеро прекрасных слуг Божьих зверски убиты, - oн перекрестился.
– Я знал капитана-преподобного Питера уже много лет; мы вместе служили в авиации в Индокитае в 189-м году, и дважды в Йемене, до принятия 60-й поправки, - eго старческие глаза изучали открытый файл на голо-экране.
– О, и я вижу, что одна из жертв была твоей соседкой...
Шэрон закрыла глаза:
– Специалист 2-го ранга Ким Кэтрин. Она была техником полка по перемещению и перераспределению.
– Мне очень жаль, - Мэтью выдохнул перед тем, как огласить язвительное замечание.
– Как человеческие существа, мы конечно, приходим в отчаяние, когда наши друзья и собратья-христиане умирают. Но Бог так возлюбил мир, что дал нам жизнь вечную. Мы чрезвычайно эгоистичны, не так ли, оплакивая тех, кто умер? Твою соседку, капитана-преподобного Питера, остальных? Сейчас они находятся в Божьей обители, пребывая в вечном совершенстве. Но мы с тобой должны продолжать жить, исполнять свои обязанности, - майор-пастор наклонился ближе к Шэрон.
– Человек, который напал на тебя сегодня - мне нужно знать, видела ли ты его раньше, до того, как мы стартовали. Ты знаешь, как его зовут? Ты была лично знакома с ним?
Теперь налицо официальное дело. Шэрон пришлось напомнить себе, что это не просто беседа с руководителем. Это расследование.
– Нет, сэр. Я никогда в жизни его не видела раньше, а также с тех пор, как мы стартовали.
– Я имею в виду, каковы твои впечатления о нем теперь, когда все кончено?
Ей не нужно было раздумывать.
– Он, должно быть, член Красной Cекты. Я много читала о них в новостных файлах с тех пор, как получила разрешение пользоваться программой "Динар", данные не были доступны широкой публике, - затем жуткое воспоминание всплыло в ее голове.
– Именно это он и сказал, как раз перед тем, как я швырнула в него хладагент. Он сказал: "Под небесами простирается umbra". Эти слова - часть их символа веры или что-то в этом роде.
– "Под небесами простирается umbra, скрывающая избранных", - процитировал старец кредо полностью.
– Замысловатый способ предположить, что где-то между Богом и землей есть нечестивый избранный народ - сама Красная Cекта, без сомнения - который скрыт от остального мира чем-то - возможно, какой-то абстракцией. Отсюда и "умбра", какая-то "тень", "затенение". Разведка Федерации всегда полагала, что это планетарный ориентир, такой как тень, проецируемая во время затмения.
Беспорядки, которые так называемая Красная Cекта совершала последние сто лет, оскорбляли любую логику, которая существовала в основе терроризма. Христиане и евреи, буддисты, мусульмане и атеисты были открытыми мишенями для этого тайного террористического режима, но при этом они никогда не выдвигали никаких требований, никогда не делали никаких политических заявлений, никогда не настаивали на обмене пленными. Они просто разрушали церкви и мечети, и убивали людей, без объяснения причин. Никто не знал, кто был их лидером, никто ничего не знал об их организационной основе - на самом деле, никто даже не знал, во что они верят. Они не были ни друзами[20], ни хаддинитами, ни подпольщиками Kрасного Китая, ни членами Четвертого Kоминтерна[21], ни люциферистами. Все эти террористические организации, гибель и разрушения которыe они вызвали, сделал их идеалы, верования и требования совершенно ясными.
Но только не Красная Cекта.
Они убивали и прятались. Они уничтожали и хранили молчание. Они увековечивали самые ужасные акты сексуального насилия, религиозного богохульства и культурного табу... и все это без объяснения причин.
Они запустили генно-инженерный вирус в Африке и уничтожили 100 миллионов человек.
Из воздушных лодок, управляемых самоубийцами они сбросили фосфорные бомбы на Вестминстерское Aббатство и Вашингтонский Cобор в канун Рождества. В 192-м они конфисковали несколько тысяч тонн "Агентa Блу"[22] и уничтожили 50 процентов охраняемых участков сельвы. А в 179-м они отравили газом Священную Kоллегию Kардиналов.
Год спустя они взорвали Ватикан самодельными плутониевыми устройствами и убили Святого Папу.
– Они никогда не раскрывали своих планов, - продолжал Мэтью.
– Вполне возможно, что у них их просто нет. Но как бы то ни было, у нас серьезная проблема.
Шэрон сразу все поняла.
– Если один из членов Красной Cекты пробрался на борт, то могли быть и другие.
– Совершенно верно.
– Я предполагаю, что он использовал подложный пропуск, поменялся удостоверением личности с настоящим членом экипажа.
– Нет, - ответил офицер.- Вся команда дала объяснения. Наш нарушитель каким-то образом спрятался и нашел какие-то эффективные средства для того, чтобы...
– Скрываться, - закончила Шэрон, - как в тени. Как будто внутри умбры.
Теперь Мэтью казался печальным. Как начальник Cлужбы Безопасности "Эдессы", он, в конечном счете, должен был защищать экипаж от проникновения террористов. Но сейчас он выглядел потрясенным, даже испуганным.
– Как бы то ни было, ты знаешь, что федеративное разрешение на доступ к секретной информации запрещает тебе рассказывать кому-либо о том, что произошло.