Мишени стрелять не могут
Шрифт:
Ротный молча пожал руку, крепче обычного, улыбнулся и отошел немного в сторону. Я залез в кабину Урала, где уже сидел Бриз, оставил ногу на подножке кабины и, держа открытой дверь, произнес:
— Ну, с Богом! Поехали.
Водитель включил первую передачу, Бриз три раза перекрестился, произнес негромко какие-то слова, и наша машина поехала по ночному снежному полю с выключенными фарами. Ночь была довольно яркая, звездная, холодная, и в тоже время присутствовало ощущение какой-то прозрачности, как будто это было не в настоящее время.
Мы медленно двигались вдоль лесополосы, периодически заваливаясь то в одну, то в другую сторону, переезжая многочисленные колеи и воронки от разрывов снарядов.
— Вот тут прогальчик. Главное — не тормози и не газуй, спокойно поворачивай, там полевая
Машина повернула. Во время поворота я увидел небольшой костер в лесополосе, который был чем-то завешан со стороны противника. Приближаясь к этому месту, нам навстречу вышел пожилой мужик и поднял руку, указывая, чтобы мы остановились.
— Это, блядь, еще кто? — возмущенно произнес я и переложил автомат в левую руку, — Притормози, узнаем, что к чему.
— Здорово, хлопцы, а вы куда? — произнес пожилой дядька, поправляя ушанку на голове.
— Приветствую. Да по делам едем. Надо пару дорог проверить и обратно рванем. Тоже, наверное, через вас. А вы костер не боитесь разводить тут на передке?
— А чего бояться, они знают, что мы тут, мы знаем, что они там.
— После вас есть кто-то еще? Никого по пути не встретим?
— Через нас никто не проходил. Может, если, с другой стороны, кто-то прошел, не знаю, — доложил мужик и, поправив автомат на плече, продолжил:
— Вы только смотрите в поле не заверните, там эти проклятые уже сидят, окопались там по самые помидоры. Говорят, у них окопы из бетонных плит, их ничем не возьмешь, и техники там на роту. Поэтому навряд ли к ним кто-то туда пойдет, если только не самоубийцы.
— Понятно. Ладно, поедем мы. Спасибо тебе, через пару часов будем возвращаться, не застрели, — сказал я, широко улыбнувшись.
— Бывайте, хлопцы. Аккуратнее там, — произнес добрый мужик и отошел от машины.
Мы двинули дальше, проехали мимо костра, там сидел еще кто-то к нам спиной. Наше ночное появление его вообще никак не смутило. Урал монотонно рычал, двигаясь по полевой дороге вдоль лесополосы и, примерно через километр, увидев нужное и уже знакомое Т-образное пересечение лесополос, я дал команду:
— Тормози, приехали. Двигатель пока не глуши. Как все выпрыгнут, развернешься и тогда глуши.
— К машине, тихо и быстро, — сказал я как можно тише, и бойцы посыпались из кузова, занимая позиции вдоль лесополосы.
Водитель относительно беззвучно закрыл двери кузова, быстро развернулся в обратном направлении, и заглушил двигатель. Я показал ему палец у рта. Наступила гробовая тишина. Мы просто слушали, минуты две-три. В такие моменты ты настолько сосредоточен и сконцентрирован, что складывается ощущение, что все твои чувства в данный момент работают на двести процентов. Я стоял, облокотившись на машину, и тоже, как все, слушал эту страшную тишину. Настолько страшную и неприятную, что ты не хочешь ей верить, настолько тихо вокруг. Я подошел к Туману, который наблюдал местность в ночник, немного выйдя из лесополосы на ту сторону, показал рядом лежащему, чтоб все подтягивались ко мне. Сигналы как по цепочке стали идти вдоль лесополосы, и народ медленно стал подходить к направляющему.
— Внимание. Работаем по ранее продуманному плану. Каждый знает, что делать и когда делать. Старый, радист, — вы у машины, смотрите в поле и работаете по ситуации. Основной пункт сбора — наше местоположение, запасной — наша станция. Идете на восток, упираетесь в железку, поворачиваете налево и идете до станции, там уже не заблудитесь. Только смотрите, через наших вчерашних соседей не ломитесь, они немного с приветом и будут стрелять. Но там уже по ситуации. Максимальная тишина, максимальная концентрация. С Богом. Туман, вперед.
Туман уже нашел проход в лесополосе, которая шла с востока на запад. Вся группа бесшумно преодолела этот маленький кусочек леса, и мы встали вдоль лесополосы, которая идет на юг, к нашему танку, построившись в необходимый походный порядок, который я доводил ранее. Робко начали движение. Шли ни быстро, ни медленно, но аккуратно, практически без звука, осматривая местность по сторонам. Через какое-то время головняк сел, и я понял, что это позиция двух первых бойцов. Я ткнул в них пальцем и показал, что они должны занять оборону здесь. Они утвердительно кивнули и изготовились в лесополосе. Группа двинулась дальше. Дойдя до середины поля, Туман сел, подняв руку, все бойцы повторили то же самое, изготовившись к бою. Я повернулся назад и рукой указал на Лазера, обозначая, что это его место и ему с Толстым надо оставаться здесь. Лазер поднял большой палец вверх, ушел немного в лесополосу и залег. Рядом припарковался Толстый. Я показал Лазеру, что им нужно будет выйти на самую высокую точку поля, в ответ увидел всем знакомый сигнал «ОК» и я дал сигнал на продолжение движения группы. Мы вышли на перегиб поля, и только там мне открылась картина, которую я только представлял по карте. Наша лесополоса уходила на юг, все поле было в воронках различного диаметра, противоположная параллельная лесополоса уходила немного наискосок вправо, вдали виднелась лесополоса, которая скрывала автомобильную дорогу и расположение противника.
«Так, сюда дошли. Это уже хорошо, это четверть задачи. Поле большое, особо по нему не набегаешься…» — произнес я про себя, пытаясь в темноте найти очертания танка.
Я махнул рукой, и мы двинулись дальше. Пока мы шли вдоль лесополосы, я был рад луне, так как тень, которая образовывалась от лесополосы, очень тщательно нас скрывала. Я обернулся назад и только со второй попытки увидел своих пулеметчиков, освещение ночного поля было идеально. Так я думал, пока мы не вышли к прогалу. Сказать, что прогал был большой — ничего не сказать. Он был метров двести, но когда над тобой как лампочка горит луна, когда освещение как днем, когда до противника остается меньше пятисот метров, то этот прогал становится опасным и неоправданным аттракционом. Я указал группе сесть в лесополосу. У меня было две идеи, одна быстрая, одна медленная, бежать или ползти. Первая идея перевесила чашу весов, то есть все оставалось так, как я планировал там, на лежащей двери. Я указал бойцам, что это их позиция, и показал, что они лежат до тех пор, пока не увидят нас, бегущих обратно. Они легли, я всем еще раз показал палец у рта, и оставшемуся дозору показал выдвинуться на самый край лесополосы. В этот момент Сеня наступает на лед, и происходит нереальный треск, который должен был бы услышать даже ротный. Это показалось так громко, что мой пульс прибавил еще пару десятков ударов в минуту. Мы сели на жопу и ждали реакцию, но ее не было. Я показал Сене палец у виска, и он понимающе опустил глаза. Но бежать все равно было страшно. Очень ярко, очень далеко и очень долго. Пульс долбил по артериям качественно. На это надо было решиться. Я чего-то ждал. И тут, прям над головой Сени, где-то очень далеко, начинают взлетать ракеты от «Града». Я понял, что это наш шанс:
— Слушаем внимательно, как только до нас доносятся звуки этого «Града», сразу стартуем, без команды. Ждем, — очень тихо сориентировал я бойцов, прикрывая рот рукой, чтоб мой голос далеко не расходился.
Мы все ждали этого звука, как выстрела пистолета на старте. Это был очень волнительный момент, так как ты понимаешь, что это сигнал в неизвестность и в неизведанность, и что там сейчас произойдет, ты узнаешь уже после.
Стали доноситься звуки запуска реактивных ракет, и мы рванули, как не в себя. Было такое ощущение, что ты не дышишь и не касаешься земли. Ты не видишь ничего вокруг, только финишную ленту в виде продолжения лесополосы. Но быстро преодолеть не получилось. Очень сильно отставал от нас Бриз в своей огромной разгрузке, и, более того, он еще и упал, споткнувшись о край воронки, и два бойца бросились помогать ему подняться. Это было вечно. Адреналин в таких пропорциях в моей крови еще не присутствовал. Бриз поднялся на ноги, и мы рванули дальше. Первым добежал Туман, упал где-то сбоку и сразу стал смотреть в ночник. Рядом с ним рухнули все остальные и смотрели как добегает Бриз. В тот момент, я уверен, каждый в душе пытался его ускорить. Бриз добежал и рухнул без сил, пытаясь жадно хватать воздух ртом. В этот момент отсутствие разгрузки сыграло свою положительную роль. Все пытались отдышаться, стараясь не производить никаких звуков. Туман наблюдал. Я подполз к нему и спросил на ухо: