Мишура
Шрифт:
«Кажется, я очень сильно отравилась. Или сошла с ума», - подумала девушка и снова закрыла глаза.
***
В тот раз Анька собрала мишуру в мусорный пакет и спрятала ее подальше, под ванну. Чисто умылась, проверила платье - не налипли ли где-то блестящие обрывки и, сославшись на плохое самочувствие, спешно поднялась наверх спать.
Утром первого января дядя шутливо ее подкалывал, а мама, конечно, не упустила возможности прочитать лекцию о вреде алкоголя для женщин. Анька слушала и кивала. В голове было на удивление тихо, ничего не болело, и в целом по ощущениям ей уже давно не было так хорошо и
Проверять мусорный пакет не хотелось. Девушка старательно игнорировала мысль о следах своего «падения», как она окрестила инцидент, и смогла продержаться до вечера. День вышел неплохим: по всем каналам крутили советские комедии - верный спутник новогодних праздников, за окном подморозило, и сосновый подлесок на участке, подсвеченный единственным фонарем, казался сказочным. Анька пялилась в окно и старалась не думать о мишуре.
Только перед сном, когда все разошлись по комнатам, она чистила зубы и решилась заглянуть в мусорный мешок. Мишура была на месте. Сияла и переливалась, как драгоценность, спрятанная под черным целлофаном. Не знай Аня, откуда она взялась, точно бы решила, что это самая красивая на свете мишура, которую она видела.
«Капец», - подумала Анька и под покровом ночи выкинула пакет.
***
На следующий Новый год все повторилось. А потом еще раз. Инцидент становился обыденностью, и схема была отработана: куранты, раковина, мишура.
Правда, теперь Аня решила не рисковать и начала отмечала праздник у себя в квартире, одна, без лишних глаз и ушей.
Мишура из года в год казалось ей все более красивой, но от этого не менее неправильной. Вместе с ней и Анька чувствовала себя какой-то не такой, аномальной - порченым человеком под аккуратным пальто.
Когда ее вырвало второй раз, Богданова решила, что серьезно больна, и записалась на обследование. Благо, ДМС работало прекрасно, врачи были душками, и Анька прошла всех, кого можно пройти без озвучивания настоящих причин своего беспокойства. В конце всех манипуляций, уже за свои кровные, она сделала рентген легких и гастроскопию. Анализы ничего не показали, коварная мишура пряталась.
«Наверное, нужно приходить в декабре, ближе к Новому году», - вздыхала про себя Богданова.
Озвучивать причину своих страданий врачам, да и вообще с кем-либо говорить о мишуре было страшно стыдно. К тому же Анька была уверена, что после этого ее госпитализируют в психушку на принудительное лечение.
Мама этого точно не перенесет.
Надо сказать, что весной и летом страх ненадолго отступал. Богданова храбрилась и чувствовала себя лучше. В самые жаркие дни ей даже казалось, что вся эта нелепица - просто безумное новогоднее видение, которое совсем далеко…
Правда, с приходом первого снега девушка ощущала мрачную обреченность. Ей начинало казаться, что мишура уже пускает свои тонкие ростки в желудке и прорастает все глубже внутри тела, готовясь выбраться наружу.
Постепенно мысли о мишуре становились все более жуткими. Анька выбегала в дамскую комнату, иногда в разгар рабочего дня, поднимала свитер и ощупывала живот - ей казалось, что ненавистная субстанция съедает органы изнутри, готовится заменить ее настоящие сердце и легкие на сотканные из блестящих нитей и поглотить ее всю изнутри.
Очередным ударом стало открытие елочной ярмарки прямо напротив дома. Теперь, подходя к метро по утрам и на обратном пути Аня слышала еловый запах и ей физически становилось дурно, казалось, что стошнит прямо сейчас. На ветру подергивалась мишура, украшавшая павильон. Анька отводила глаза и старалась идти быстрее.
По вечерам, лежа в ванне, она приходила в себя.
«Нет, так не может дальше продолжаться», - думала Богданова.
В этот Новый год она твердо пообещала себе покончить с мишурой, отравляющей существование похуже отчетов. Начать она решила с того, чтобы все-таки рассказать о своем недуге Ларе, универской и единственной постоянной подруге. Именно Ларе Анька обычно доверяла свои тайны. Только она была в курсе, что в свои двадцать пять Богданова оставалась девственницей.
***
– Анька, it’s a miracle!
– довольная Лара сидела напротив и едва не хлопала в ладоши от восторга.
– Нет, ну серьезно, рождественское чудо, ты не находишь?
– Я блюю на Новый год, - угрюмо поправила Богданова, - не на Рождество. И, по-моему, это не чудо, а наказание.
– А, по-моему, это знак. Ой, повторите, пожалуйста, - Лара кивнула на бокал продефилировавшему мимо официанту. Для встреч подруга предпочитала выбирать исключительно те заведения столицы, где на бранчи подавали безлимитное игристое: - А ты чего?
– Не хочется, - Анька взглянула на пузырьки и поморщилась.
Традиционные атрибуты праздника теперь в большинстве случаев вызывали у девушки рвотный рефлекс.
За окнами хмурился Китай-город. Несмотря на близость Нового года, декабрь нынче усиленно косплеил март. Редкие прохожие семенили по тротуарам, собирая носами ботинок серую морось.
– Нет, ну подумай серьезно, - раз, и изящная креманка из-под напитка стала пустой, - тебе нравится твоя жизнь? Нет!
– ответила за подругу Лара.
– Работа у тебя сволочная, так? Начальница - мразь еще та. Мать - тиран!
– Давай только не сегодня, и не про маму, ладно?
– С момента их сближения и внезапно зародившейся еще на первом курсе дружбы Лара любила порассуждать о тирании Анькиной родительницы. Богданову эти слова и мысли уязвляли. «Просто в твоей семье о тебе никто не заботился», - думала она про подругу.
– Тиран, вот даже не спорь! Ань, ну честное слово, ты же всю жизнь как под железным колпаком: шаг вправо, шаг влево - расстрел, разве нет? Ты вообще когда-нибудь что-то выбирала сама? Не как мама сказала, а как ты решила. Ты сама - извини, конечно, за резкость - что-нибудь вообще чувствовала, желала?
Богданова вздохнула.
– Что и требовалось доказать. Правда, я даже не удивлена, что ты блюешь на Новый год. Если бы я жила такую жизнь, как ты, я бы вообще, наверное, блевала каждый день перед сном и не мишурой, а чем-нибудь похуже.
За столом повисла неловкая пауза.
Анька отвернулась к окну, ладонью стиснула тканевую салфетку. Внезапно девушке стало очень жалко себя.
– Ань, ты чего? Не каждый день, конечно, - это я переборщила, - только раз в квартал, окей?
– Лара потянулась через стол и примирительно погладила Аньку по плечу.