Мисо-суп
Шрифт:
«Ты совсем охренел, что ли?!» — чуть было не заорал я, но, к счастью, сработал инстинкт самосохранения. Было очевидно, что в данной ситуации бороться за свою честь не приходится. Если бы я был собакой, то в этот момент я поджал бы хвост и завалился бы на бок, признавая себя побежденным.
Это заняло одну секунду: я сидел справа от Фрэнка и держал мобильник в правой руке, когда его рука — левая — пронеслась прямо перед моим носом, на мгновение заслонив мне весь обзор. Этой рукой Фрэнк крепко схватил меня за запястье и отвел мою руку с зажатым в ней телефоном чуть в сторону.
Фрэнк обошелся со мной чудовищно грубо. Это было самое натуральное насилие. Но со стороны все выглядело вполне невинно — этакие мальчишеские забавы двух дружков-переростков. Девушки даже захихикали: «Ой, ма-альчики, ну вы даете…»
Оказалось, что Фрэнк очень сильный. Просто невероятно сильный. От прикосновения его рук я почувствовал тот же самый холод, что и вчера, когда в баттинг-центре случайно коснулся его плеча. Металлический, пугающий холод. Я подумал, что своими ручищами он сломает мой мобильник в два счета. Но с мобильником Фрэнк обращался очень нежно, словно в одну секунду лишившись своей нечеловеческой силы.
— Ха-ай! Меня зовут Фрэнк, — зычно сказал он в трубку, перекрыв парней из «Ulfuls», рвущих глотки на заднем плане. Его голос звучал бодро и приветливо. Как у типичного агента по продажам. Этих энергичных малых, без конца болтающих по телефону, довольно часто показывают в американских фильмах.
— Ты, значит, подруга Кенжи? Здорово. Напомни мне, как тебя зовут?
Я молился, чтобы Джун притворилась, будто не знает английского.
— Эй, Фрэнк, — сказал я, — она по-английски не понимает.
Фрэнк недобро взглянул на меня и прошипел: «Заткнись. Ты мне мешаешь». Глаза у него были холодные-холодные. Фрэнк снова взбесился, только на этот раз он выглядел еще страшнее, чем раньше.
Маки не обратила на перемену, произошедшую с Фрэнком, никакого внимания, но Юко, которая именно в этот момент случайно подняла на него глаза, обомлела от ужаса. Глупенькая улыбочка «ой, ма-альчики» застыла на ее лице, словно примерзла. Видимо, леденящий душу взгляд подействовал даже на эту толстокожую дурищу, ни слова не умеющую сказать по-английски. Юко почувствовала угрозу, исходящую от Фрэнка. Улыбка сошла с ее лица, и мне показалось, что она прямо сейчас разрыдается.
По крайней мере, я уяснил для себя одну вещь — чем больше Фрэнк сердится, тем хладнокровней становится. Выражения вроде «он кипел от злости» в случае с Фрэнком абсолютно не годятся.
— Что? Не слышу. Я спрашиваю: как тебя зовут? — Фрэнк говорил все громче и громче. Похоже, что Джун догадалась прикинуться дурочкой.
— Кенжи! — Фрэнк повернулся ко мне. — Как зовут твою девушку?
У меня не было никакого желания отвечать на этот вопрос.
— Она, наверное… ээ… мм… смущается, — сказал я. — У нее почти нет опыта общения с иностранцами.
На самом-то деле я хотел сказать не «смущается», а «в затруднении», но забыл, как это будет по-английски. Пришлось воспользоваться тем словом, которое я помнил.
— С чего это вдруг она смущается? Делов-то. Я же только поздороваться с ней хотел. Мы ведь с тобой теперь не просто так — мы теперь друзья!
В этот момент кто-то на дикой громкости истошно завопил караоке. В таком шуме разговаривать по телефону стало невозможно. Фрэнк тоскливо взглянул в ту сторону, беспомощно развел руками, словно говоря: «ничего не поделаешь», и вернул мне мобильник.
— Слышишь, я тебе обязательно перезвоню! — выкрикнул я в трубку и выключил аппарат.
— Это насилие над личностью — заставлять окружающих слушать свое блеянье на полной мощности, — возмущенно заявил Фрэнк.
В его устах это прозвучало как дурная шутка. Подумать только, Фрэнк жалуется на людскую жестокость. Почти как жалобы продажной девки на чужую безнравственность. От абсурдности происходящего мне стало еще грустнее. Впрочем, спорить с Фрэнком было сложно — караоке действительно гремело на полную катушку, так что стены дрожали.
Дядечка лет сорока пяти горланил новый хит группы «Mr. Children». Две девушки, сидевшие рядом с ним, не в такт хлопали в ладоши, как будто аплодируя. Было очевидно, что дядечка выбрал эту песню с единственной целью понравиться девушкам. Хотя еще большой вопрос, насколько это верный путь к их сердцам. В любом случае, пел он с огромным энтузиазмом, аж жилы на горле вздулись.
Фрэнк скорчил недовольную гримасу и жестами показал мне, что лично он в таком шуме говорить не может. Я тоже был недоволен. Я нервничал, во-первых, из-за Джун, во-вторых, из-за Норико, которая не в себе после гипноза бродит сейчас неизвестно где. Ну и, в-третьих, я боялся Фрэнка и не доверял ему до такой степени, что ни на секунду не мог расслабиться. Так что истошное пение мужичка с микрофоном было мне совершенно не в кайф.
Но дядечка не особо задумывался о приличиях. Мысль о том, что своим поведением он, может быть, портит настроение всем остальным, похоже, не приходила ему в голову. Когда он старательно выводил сложные пассажи на высоких нотах — фирменный знак «Mr. Children», от усилий лицо его исказилось. Выглядело это отвратительно.
И главное — он ведь пел не потому, что пела его душа, а потому, что хотел произвести впечатление на девушек. Однако те оставались совершенно равнодушными, хотя дядечка вон из кожи лез. Выходило, что он занят абсолютно бессмысленным занятием. И все, кроме него самого, понимали это.
Честно говоря, он меня настолько достал, что я злобно подумал, зачем вообще на свете живут такие, как он? Кому, спрашивается, это нужно? Не лучше ли будет, если этот тип сейчас возьмет да и умрет? И тут Фрэнк вдруг посмотрел на меня и говорит:
— Да-да. Ты совершенно прав. В этом я с тобой на сто процентов согласен. — И еще головой мне кивает и улыбается.
Мне стало дурно.
Вот рядом со мной сидит иностранец и пишет на салфетке, которую ему дала девушка по имени Юко, явно вымышленное имя. Он пишет: «Фрэнк», потом добавляет: «де Ниро», а потом вдруг поворачивается ко мне и начинает улыбаться и согласно кивать. И заметьте, ровно в тот момент, когда я подумал, что было бы неплохо, если бы дядька, орущий в микрофон, умер.