Мисо-суп
Шрифт:
Пока Маки продолжала свою болтовню, Юко успела доесть яки-собу. По просьбе Фрэнка я, как автомат, переводил все, что Маки рассказывала.
— Потом я ушла из магазина и просто отдыхала, а потом начала работать в ночных клубах. Но я никогда не опускалась до работы в дешевых местах. Потому что в дешевых местах нет ничего, кроме дешевых людей. Понимаешь?
— Подожди-ка, — вдруг перебил ее Фрэнк.
— Чего тебе? — Маки с возмущением взглянула на Фрэнка. «Некоторые не понимают, что должны молчать в тряпочку» — было написано на ее лице большими буквами.
— Что ты здесь делаешь? Никак не пойму, зачем ты вообще сюда пришла.
— Я пришла поболтать, — ответила Маки. — В моем клубе
Маки отпила немного виски и взглянула на Юко в ожидании поддержки.
— Да-да, лучше не лететь, — послушно кивнула Юко и посмотрела на часы. Третий раз за последние пять минут. Она ведь говорила, что просто зашла сюда по дороге со скучной студенческой вечеринки, и теперь, наверное, ей пора было возвращаться домой. Но, в отличие от Маки, Юко была девушкой более-менее воспитанной и не могла просто так взять и уйти сразу после того, как поела за чужой счет. Она была так озабочена тем, чтобы не упустить момент и уйти вовремя, что даже не заметила, какую неприязнь вызывает Маки у нас с Фрэнком. Юко почти не принимала участия в разговоре, лишь изредка вставляла короткие фразы, чтобы заполнить паузу, когда Маки переводила дух.
Юко была худенькой и невзрачной. Ее прямые тонкие волосы спадали на плечи, и она то и дело поправляла их, откидывая назад своими бледными ненаманикюренными пальчиками. Болтовня Маки была ей неинтересна, но каждый раз в нужном месте Юко кивала, иногда добавляя тихое «да-да». Пожалуй, не в пример всем остальным здешним дамам, она действительно была самой обычной девушкой. Самой обычной, но тоже знакомой с одиночеством. Иначе что бы она делала в таком месте в такое время.
— Один мой клиент говорил мне, что, если все время летать экономическим классом по дешевым билетам, то в конце концов насквозь пропитаешься запахом дешевизны и экономии. По-моему, здорово сказано, да? Этот мой клиент, он, между прочим, на телевидении работает и сюда бы вообще никогда в жизни не зашел. Он с самого рождения летает первым классом, и за границу и по стране. А на тех внутренних рейсах, где нет первого класса, он вообще не летает. Чем лететь таким рейсом, уж лучше сесть на скоростной поезд, но зато в вагон первого класса. И он ведь не один такой. В мире есть люди, у которых вся жизнь так устроена. Понимаешь? Речь ведь не о том, что в первом классе сиденье шире, чем в экономическом. Есть вещи, о которых, пока сам не попробуешь, и не узнаешь никогда. Например, если рейс откладывают или вообще отменили, тебя поселят в отель в зависимости от того класса, которым ты летел. Пассажиров первого класса знаешь куда селят? В «Хилтон» возле Диснейленда!! Можешь себе представить? В «Хилтон» возле Диснейленда… Да я только во сне в «Хилтоне» ночевала… А кто, скажи мне, не мечтал хоть разок переночевать в «Хилтоне»? — И Маки снова посмотрела на Юко.
— Да-а… — неопределенно протянула Юко. Я как какой-нибудь синхронист на научной конференции продолжал без остановки переводить. Моего английского для этого явно не хватало. С непривычки у меня разболелась голова. Под конец я начал пересказывать суть только в общих чертах. А последнее предложение в моем переводе прозвучало так: «Все японцы мечтают переночевать в „Хилтоне“». Но я подумал, что это не имеет особого значения.
— «Хилтон» вовсе не такой уж крутой отель, — тихо сказал Фрэнк. Он говорил очень мягко, словно убеждая Маки одуматься, но этот его тон вполне можно было расценить как изощренную насмешку. Собственно говоря, я именно так его слова и воспринял, как скрытый наезд на Маки. Эти нюансы в разговоре всегда чувствуются.
— Ты ведь ничего об этом не знаешь, девочка. В нью-йоркском «Хилтоне», например, тысяча номеров, а для того чтобы отель мог предоставлять своим постояльцам первоклассный сервис, номеров должно быть никак не более четырехсот. Поэтому по-настоящему богатые люди в «Хилтоне» не останавливаются. Они предпочитают гостиницы европейского стиля: «Плаза», «Ритц Карлтон» или хотя бы «Уэстбери». А в «Хилтоне» останавливаются только японцы и провинциалы.
Маки покраснела. Как настоящая провинциалка, она терпеть не могла, когда ей указывали ее место.
— Да-а… Это действительно такая вещь, которую кроме американцев никто не знает, — сказала Юко.
— Вот как? Очень интересно. А сам-то он где остановился? — спросила Маки с кривой усмешкой.
— Я не могу тебе этого сказать, — ответил я.
— О чем она спрашивает? — поинтересовался Фрэнк.
— Она спрашивает, где ты остановился.
— В «Хилтоне», — ответил Фрэнк.
Юко рассмеялась. А я подумал, что все-таки было бы неплохо узнать, где ночует Фрэнк.
Маки принялась рассказывать о том, как она ночевала в отеле «Парк-Хайат», и какой там был огромный вестибюль, так что от входа до стойки регистрации ей пришлось идти чуть ли не пять минут, и какие удобные там были кресла, и какие импозантные постояльцы — все сплошь врачи и адвокаты, и так далее и тому подобное.
Фрэнк слушал всю эту галиматью с нескрываемым удовольствием, словно Маки наконец-то призналась ему, что она профессиональная проститутка.
Прошло не меньше часа с тех пор, как мы сюда пришли. Я попросил у официанта счет за первый час. Он принес квиток, из которого следовало, что мы должны заплатить сорок тысяч йен.
— Это еще что такое? — спросил я. Официант ничего не ответил, но его пробитая нижняя губа мелко задрожала.
— Норико называла совсем другую цену, — сказал я как можно спокойнее, мне совершенно не хотелось устраивать скандал.
— Какая еще Норико? — спросил официант и посмотрел на хозяина, стоявшего за стойкой.
— Что у вас тут происходит? — хриплым голосом спросил хозяин, приближаясь к нашему столу.
— Можно посмотреть распечатку нашего заказа?
— Ах вот в чем дело, — сказал хозяин и пошел обратно к стойке. Через минуту он вернулся к нам с квитанцией.
С самого начала с нас взяли по две тысячи с носа — так называемые посадочные. После объединения с девушками — еще по четыре тысячи с человека, и за второй час — еще столько же. Потом яки-соба — тысяча двести йен, картофельные чипсы — тысяча двести йен, чай «улун» — тысяча пятьсот йен, виски — тысяча двести йен, пиво — тысяча пятьсот йен. Плюс НДС и чаевые.
— Жаль, что вы не подошли к нам в конце первого часа, — сказал я.
— Ни фига себе! — заорал Фрэнк, вглядевшись в счет. Хоть он и не умел читать по-японски, но цифры говорили сами за себя. — Да я всего два стакана виски выпил, а Кенжи так и сидит со своим первым пивом. Ну и цены!
— У нас почасовая система. Вы же в курсе. Работников мало, мы не можем каждому клиенту отдельно напоминать, что у него время вышло, — устало сказал хозяин.
Мы здорово влипли. Теперь неважно, что я ему скажу, он будет напирать на то, что с нас брали деньги по установленному тарифу. А если настаивать на своем, он предложит пройти в кабинет и подождать там «финансового специалиста». А в кабинете нам наступит полный трындец.