Мисс тридцать три несчастья
Шрифт:
Славка и не заметила, как учебный год подошел к концу. Вроде вчера еще кидалась подушкой в нагло выдергивающий ее из сна будильник, а сегодня спи хоть до обеда, никто и слова не скажет. Хотя глупо, конечно, спать, когда за окном солнце, изумрудная зелень и плюс двадцать пять в тени.
Славка протянула руку и нашарила под подушкой мобильник. Протерла глаза, зевнула. Ноль сообщений и ноль вызовов. Чего и следовало ожидать. Все, кто мог позвонить-написать, еще на прошлой неделе свалили из города – на дачи, море, за границу, в космос. Кто куда, короче. Только
Жаль, мама этого не понимает. Увидела дневник с четвертными оценками и даже в лице изменилась. Она-то мечтала о дочери-отличнице, а Славку по некоторым предметам едва до троек дотянули. И это в десятом классе, когда всего через какой-то год поступать в институт.
Правда, по русскому, литературе и истории с географией у нее всегда твердые пятерки, но мама почему-то упорно не желает верить в то, что ее дочь чистый гуманитарий. Твердит, мол, не в кого Славке быть математически недоразвитой. Мол, сама мама училась исключительно на «пять» по всем предметам – и в школе, и в институте.
Славке так и хочется в такие моменты сказать, что вот и доучилась до того, что осталась одна с ребенком – никому не нужная: ни мужа, ни друзей-подруг, только работа без сна и отдыха.
Славка и не помнит маму в своем детстве, с ней бабушка сидела до пятого класса. А бабушка потом умерла, и осталась одиннадцатилетняя девчонка в доме за хозяйку. С горем пополам все сама научилась делать: и стирать, и убираться, и в магазины ходить, и обеды готовить для приходящей с работы уже под ночь родительницы.
И ведь ни разу не пожаловалась, не посетовала на то, что из-за такой жизни у нее нет никакого свободного времени, одни сплошные борщи, очереди в кассу и грязная посуда. А маму вот, как оказалось, Славка не устраивает. Она, наверно, предпочла бы пустой холодильник, зато дочь, одинаково успевающую по всем предметам. Вот она – вечная несправедливость!
Хотя надо отдать маме должное, еще прошлым летом, после окончания Славкой девятого, она сказала ей: лучше учись, мол, совсем не обязательно превращаться в домработницу, это ты всегда успеешь. На что девушка лишь плечами пожала. И продолжила в том же духе.
Как объяснить маме, что Славка привыкла и стоять у плиты ей намного приятнее, чем решать задачки по алгебре? Ведь пока ты делаешь что-то руками, голова свободна и можно сколько угодно размышлять о дочитанной вчера перед сном книге или услышанном на уроке истории рассказе о лидерах Французской революции.
С лидерами это, конечно, она погорячилась. Чаще их место в ее голове занимают всякие истории про любовь, которые она придумывает себе сама: одну историю в день. Про неизменного прекрасного юношу и ее – Славку. В ее воображении избранник спасает ее от бандитов, дарит роскошные подарки и обещает любить до самой смерти и даже после, в заоблачном мире, куда ушла Славкина бабушка.
– Мирослава, подъем, хватит спать, соня! – В комнату заглянула мама, несмотря на ранний час уже одетая в льняной летний костюм и накрашенная для выхода в свет. И когда она только все успевает?!
– Сейчас всего десять, – заныла Славка. – Можно я еще часок поваляюсь, каникулы же!
– Ни за что! – раздельно произнесла родительница. – Тебе столько всего надо сделать. Знаю я твои валяния. Пролежишь в кровати до обеда и ничего в итоге не успеешь. Не забыла, что в шесть я должна отвезти тебя в Зеленоград?
– В шесть ты обычно еще на работе сидишь, – буркнула девушка.
– Не сегодня. – Мама подошла к не желающей вставать дочери и сдернула одеяло. – Я еще вчера предупредила нашего главного, что уйду пораньше. Так что не отвертишься.
Славка тяжело вздохнула и села, спустив ноги на пол. Провела рукой по торчащим после сна в разные стороны пшеничным волосам, потрясла головой.
– Я там кашу сварила, – сообщила мама, уже стоя в дверях. – Если поторопишься, не придется подогревать. И чтобы в шесть была готова. Поняла?
– Да поняла, поняла, – обреченно проговорила девушка и услышала, как хлопает входная дверь и в замке проворачивается ключ.
Пока умывалась и запихивала в себя пресную пшенную кашу – мама, как всегда, забыла посолить, – продумывала план на день. Предстояло сходить в магазины – обувной, приобрести кеды, прошлогодние окончательно порвались, и продуктовый – что-то там купить с собой, список мама оставила под магнитом на холодильнике.
Список оказался огромным, и в супермаркет пришлось тащиться два раза. В итоге чуть не забыла про кеды, вспомнила уже после обеда. Схватила с полки первые попавшиеся, толком даже не померив, и только дома обнаружила, что они вовсе не черные, как хотелось, а темно-синие, так что под любимые антрацитовые джинсы не наденешь, придется оставить джинсы дома.
– Вот раззява! – обругала себя Славка и кинула кеды на середину комнаты, куда пятью минутами позже полетели и вещи из шкафа: ветровка, хлопчатобумажный свитер, несколько маек и топиков, джинсовые шорты, легкие брюки, сарафан, юбка, пакет с нижним бельем и носками, старые голубые джинсы с дыркой чуть выше колена – если не знать, что их порвала сама Славка, зацепившись за торчащую из забора во дворе проволоку, можно подумать, что дырка была задумана дизайнером. Босоножки, домашние тапочки и спортивные штаны, в которых в прошлом году ходила на танцы.
– Пожалуй, на месяц мне этого хватит, – задумчиво произнесла девушка, глядя на груду вещей.
Дело оставалось за малым – запихать все в чемодан, в котором еще должно остаться место для толстой тетради, набора ручек, пары-тройки ее любимых книг и ноутбука. Или ноут с собой не брать? Пожалуй, все-таки оставит его дома, в Зеленограде же есть стационарный комп.
Мама, конечно, опоздала, приехала домой не в шесть, а в половине седьмого и сразу набросилась на Славку.
– Вещи собрала? Чего копаешься? Это что? Чемодан? А почему он не застегивается? И где рюкзак? Я же сказала тебе его взять! – И все в таком же духе.