Мисс Ведьма
Шрифт:
– Белладонна! – произнес колдун, делая шаг вперед. Его голос дрожал, глаза сверкали, а грудь вздымалась, как кузнечный мех.
– Арри! – застенчиво мурлыкнула Белладонна, опустив ресницы.
– Арри! – воскликнул колдун, чувствуя себя на верху блаженства. – Арри! Всю жизнь я мечтал, чтобы меня называли Арри!
Лестер и мистер Лидбеттер переглянулись. Все складывалось как нельзя лучше, однако такой неловкости они еще никогда не испытывали.
– Лидбеттер, мы должны обвенчаться немедленно! Самое позднее завтра! – сказал Арриман, сидя на кровати и сжимая в руках
Мистер Лидбеттер вздохнул. Как это похоже на Арримана: сначала долго донимать всех рассказами об ужасах женитьбы, а потом вдруг влюбиться так, что свадьбу и на неделю отложить нельзя.
– Боюсь, это невозможно, сэр. Следует разослать приглашения, приготовить угощения, заказать подвенечное платье. Меньше чем за три недели не справиться.
– Три недели! Разве я могу ждать три недели! Разве мы можем ждать три недели, моя лапочка?
– О, господи, – пробормотал Лестер. Он и забыл, как глупо щебечут влюбленные.
Только теперь Арриман стал замечать, что со спальней что-то не так. Не выпуская рук Белладонны, он изумленно переводил взгляд от изящных снежинок к серебряным и золотым нитям, к лунным камням, которые, переливаясь, по одному падали из крана на умывальнике.
С трепетом наблюдая за любимым, Белладонна покраснела и прошептала:
– Мне так жаль. Это случилось во сне. Знаешь, Арри, мне надо тебе кое в чем признаться. Раньше я была белой.
– Что ты, мое сокровище, – влюбленно произнес Арриман. – Это невозможно. Твои локоны такие золотистые, щечки такие розовые, глазки такие голубые, такие хорошенькие.
– Я не о том, – ответила Белладонна. – Моя магия раньше была белой. Я была белой колдуньей.
Арриман наконец все понял. Гримаса исказила его лицо.
– Дорогая, любовь моя, как ты можешь даже говорить такие вещи?
– Ничего страшного, это ведь в прошлом. Моя сила теперь очень, очень черная. Ты и сам мог убедиться. И все благодаря Роверу… – Она не договорила и всхлипнула. – Какая я жестокая! Бездушная эгоистка! Я оставила Ровера в спичечном коробке на всю ночь! Бедняжка, должно быть, он весь высох и обиделся. Теренс меня никогда не простит!
Она высвободила свои ладони из рук Арримана, выскочила из постели и подбежала к стулу, на который накануне повесила мантию.
– Началось! – прошептал людоед.
Белладонна тем временем отыскала коробок, открыла его и заглянула внутрь. Краска медленно отпивала от се лица.
Когда она наконец нашла в себе силы заговорить, ее голоса было не узнать.
– Ровера нет, – растерянно проговорила Белладонна. – Он исчез!
Повисла долгая, мучительная тишина.
– Я должна найти его Арри! Во что бы то ни стало Он мой компаньон, понимаешь? Без него я ничто.
И она принялась искать Ровера, поднимая кубки с мороженым, сметая снежинки… Тщетно! Арриман ваялся помогать ей, но вдруг заметил, что Лестер делает ему какие-то знаки.
– Сэр, – сказал Лестер, выведя хозяина за дверь, – Я уверен, поиски ни к чему не приведут. Червяк не пропал. Его похитили. Я с самого начала это подозревал.
– С самого начала? Но Белладонна обнаружила пропажу всего
Лестер понял, что чуть не проговорился. Если Арриман узнает, что Ровер исчез еще до воскрешения сэра Саймона, у него тотчас возникнут подозрения. Белладонна ясно дала поняты ее темная сила – от Ровера, значит, без червяка нет и некромантии, а тут уж недолго и сообразить, что сэр Саймон вовсе и не сэр Саймон, а Монти Мун.
– Я объясню вам позже, сэр, – нашелся он. – Но одно скажу. Ровер, может, и хороший помощник в магии, только коробок ему за собой не закрыть. Нет, червяка стащили, и, готов поспорить, я знаю кто.
– Кто же?
– Ведьма номер шесть. Та самая мадам Олимпия.
Лидбеттер тоже так считает.
– Нет! Не может быть! – Арриман был потрясен. – Ведьма с привлекательной жестокой улыбкой и… мм… крысами?
Лестер кивнул.
– И если я прав, нам следовало бы поспешить.
Завтра ведьмы отправляются по домам.
Арриман насупился. Чем больше он вспоминал Симфонию Смерти, тем сильнее убеждался, что открыто против, чародейки идти опасно.
– Застанем ее врасплох, – решил он. – Замаскируемся, как следует. Лестер, как тебе нравится мысль побыть кроликом?
– Никудышная мысль, сэр.
– Ну что тебе стоит!
– Нет, сэр. Ни за что.
Пока Арриман уговаривал людоеда, мадам Олимпия собирала вещи.
После победы Белладонны чародейке оставалось лишь бушевать от ярости. В гневе она так топала ногами, что пробила три Дыры в полу трейлера. В довершение несчастий мадам с ног до головы покрылась сыпью, а потому решила немедленно отправиться в Лондон, в свой салон красоты, чтобы привести себя в порядок с помощью колдовских мазей и притираний. А уж тогда она непременно вернется, наденет маску и, как злая королева в „Белоснежке“, продаст Белладонне отравленное яблоко или смазанный ядом корсет. Правда, скорее всего, Белладонна не носила корсета – в наши дни это, похоже, не в моде, – ну так она придумает что-нибудь еще.
Мадам Олимпия вышла из трейлера, чтобы завершить последнее дело: бросить в костер кое-какой мусор. Гадкий, бесполезный, сильно разочаровавший ее мусор, от которого надо было избавиться раз и навсегда. Но тут прямо у нее под ногами в дверь проскользнули кролик и лис.
Приглядись мадам хорошенько, она заметила бы, что лис, с длинным пушистым хвостом цвета палой осенней листвы, необычайно красив, а у мрачного кролика всего один глаз во лбу. Но она лишь со злостью обернулась и приказала:
– Пошли вон, грязные твари! Кыш!
Однако перед ней были уже не грязные твари. За столом сидели Арриман Ужасный и людоед.
– Доброе утро, – как всегда вежливо, произнес Арриман.
– Да как вы смеете! – взвилась чародейка. – Как вы посмели врываться без приглашения?
Арриман посмотрел ей в глаза. Колдовство чародейки бессильно против настоящей любви. Теперь Арриман видел, что она на самом деле из себя представляет, и ему очень не нравилось увиденное.
– Мы полагаем, у вас есть то, что принадлежит моей невесте, – сказал маг. – А именно, ее компаньон.