Миссис Брэникен [Миссис Бреникен]
Шрифт:
Джейн была разлучена с Долли, ее мужу нечего было более опасаться, что она под давлением угрызений совести откроет тайну рождения Годфрея. Да кроме того, он имел все основания рассчитывать, что лишенным съестных припасов и средств передвижения, миссис Брэникен и ее спутникам предстоит неминуемая гибель в этих пустынях.
И действительно, будучи в Иоанна-Спрингс, караван еще был удален от Фицроя приблизительно на триста миль. Каким образом мог бы обеспечить Том Марикс необходимые потребности, хотя и в значительной мере убавившегося теперь персонала экспедиции, в продолжение предстоящего еще столь долгого путешествия?
Оксовер-Крик — главный приток реки Грей, впадающей в Индийский океан в области земли Уайта.
Том Марикс нашел здесь, на берегах той реки, которая никогда не
Какое счастье видеть зелень, проточную воду после бесконечных песчаных равнин, покрытых дюнами и колючкой! Но если, прибыв сюда, полковник Варбуртон был почти уверен в том, что он дойдет до поставленной цели, ибо ему оставалось лишь спуститься по ручейку Рокбон для того, чтобы добраться до морского берега, то далеко не в таком положении находилась миссис Брэникен. Положение ее, наоборот, должно было значительно ухудшиться при предстоящем переходе по бесплодным местностям, отделяющим Оксовер от реки Фицрой.
Весь караван состоял теперь из двадцати двух человек вместо сорока трех, бывших при отправлении со станции Алис-Спрингс. Долли и женщина-туземка Гарриет, Зах Френ, Том Марикс, Годфрей, Джоз Мерит, Джин Ги и с ними еще пятнадцать человек белых из состава охранной стражи, в числе которых двое были тяжело больны; из средств передвижения только четыре верблюда, так как остальные были уведены Леном Боркером, в том числе и тот самец, который был вожаком, а также и тот, на котором погружена была палатка. Равным образом исчезло и то животное, качества которого были оценены Джозом Меритом по достоинству, что поставило англичанина в необходимость продолжать путешествие пешком, наравне со слугой. Что касается съестных припасов, то осталось лишь незначительное число жестянок с консервами, которые были найдены в ящике, упавшем с одной из верблюдиц. Не было более муки, кофе, чая, сахара, соли, спиртных напитков, лекарств, без которых Долли была лишена возможности лечить двух людей, бывших в сильнейшей лихорадке. Словом, ощущался полный недостаток во всем.
С рассветом миссис Брэникен созвала всех своих спутников. Эта доблестная женщина нисколько не потеряла присущей ей энергии, и ей удалось своими словами, призывающими к мужеству, подкрепить силы товарищей. Она главным образом указывала им на близость цели и возможность добраться до нее.
Путешествие снова было возобновлено, но при таких тяжелых условиях, что самый верующий в возможность успеха должен был признать последний едва ли осуществимым. Пришлось предоставить двух верблюдов из числа четырех больным, ибо нельзя было оставлять их в Иоанна-Спрингс, одной из необитаемых станций, из числа тех, на которые полковник Варбуртон указывает в своем маршруте. Хватит ли, однако, сил у этих несчастных людей, чтобы выдержать дорогу до Фицроя, где, быть может, откроется возможность переправить их в какую-нибудь больницу, расположенную по берегам этой реки? Это представлялось сомнительным, и сердце миссис Брэникен болезненно сжималось при мысли, что еще новые жертвы увеличат собой число жертв, которое насчитывали уже с катастрофы «Франклина». И тем не менее Долли не отказывалась от своих проектов.
Нет! Она не прекратит розысков! Ничто не в состоянии удержать ее от исполнения долга, хотя бы ей пришлось остаться совсем одной!
Покинув Оксовер-Крик, который перешли вброд на одну милю выше Иоанна-Спрингс, караван направился на северо-восток. Взяв это направление, Том Марикс надеялся добраться до Фицроя в ближайшем пункте неправильной дуги, описываемой этой рекой, до впадения ее в залив Короля.
Зной был не так силен. Потребовались самые настоятельные уговоры, почти насилие со стороны Тома Марикса и Заха Френа, для того чтобы Долли согласилась взять одного из верблюдов для себя лично. Годфрей и Зах Френ шли бодрым шагом впереди, равно как и Джоз Мерит, длинные ноги которого походили по своей несгибаемости на пару ходуль. А когда миссис Брэникен предлагала ему временно занять ее место, он отклонял это предложение, говоря:
— Хорошо!.. О, очень хорошо!.. Англичанин всегда англичанин, китаец всегда только китаец.
А посему Джин Ги и шел пешком, не без того, чтобы не жаловаться, помышляя о далеких прелестях Су-Чеу, города лодок-цветов, обожаемого жителями Поднебесной империи.
Четвертый верблюд служил либо Тому Мариксу, либо Годфрею, когда требовалось несколько опередить караван. Запас воды, взятый из Оксовер-Крик, подходил к концу, и тогда снова вопрос о колодцах должен был выступить на первый план.
Покинув берега реки, двинулись к северу по равнине несколько волнистой, с едва намеченными контурами песчаных дюн, которые тянулись вплоть до крайних пределов видимого горизонта. Пучки колючек попадались чаще, а также кое-какие кустарники с пожелтевшей листвой, что придавало менее унылый вид всей местности. Быть может, представится какой-нибудь счастливый случай и встретится какая-нибудь дичь. Том Марикс, Годфрей и Зах Френ, никогда не расстававшиеся со своим оружием, сохранили, к счастью, ружья и револьверы и при случае сумели бы воспользоваться ими. Правда, небольшой запас патронов требовал крайне расчетливого расходования.
Продвигались таким образом в продолжение нескольких дней, делая один переход утром и один вечером. Русла ручейков, которыми была покрыта эта местность, состояли лишь из камней, лежавших среди выгоревшей от солнца травы. В песке не было заметно и следов влажности. Необходимо было во что бы то ни стало отыскивать колодцы, хотя бы по одному каждые сутки. Годфрей занимался этими поисками.
— Дитя мое, — уговаривала его миссис Брэникен, — будь осторожен! Не подвергай себя опасности.
Благодаря его преданности, а также как бы инстинкту, руководившему им, были найдены колодцы, хотя и совсем в стороне, подчас на несколько миль на севере или юге. Таким образом, если караван и не был вовсе избавлен от мук жажды, то по крайней мере они не были чрезмерными в той части земли Тасмана, которая заключена между Оксовер-Крик и Фицроем. Наибольшие лишения были сопряжены с недостатком перевозочных средств, крайне скудной пищей, ограниченной лишь весьма небольшим запасом консервов, недостатком чая, кофе, табака, столь тяжелым для людей охранной стражи; очень давал себя чувствовать и недостаток спирта, которым можно было бы подправлять вкус почти негодной для питья воды. Самые сильные люди изнемогали от усталости и лишений после перехода, продолжавшегося не более двух часов.
Кроме того, не было почти никакого подножного корма для верблюдов, кроме сухих кустарников, на которых не было ни ветки, ни листа, годного в пищу. Не было и тех акаций-карликов, довольно питательная смола которых употребляется туземцами в пищу во время голода. Верблюды еле тащились, опустив головы, с подгибающимися задними ногами, падали, и не без труда удавалось снова поставить их на ноги.
Двадцать пятого числа Тому Мариксу, Годфрею и Заху Френу удалось раздобыть немного свежей пищи. Появилось стадо диких голубей. Быстрый их полет чрезвычайно затруднял подход к ним. В конце концов, удалось убить несколько штук. Они показались очень вкусными, но и не будь они таковыми в действительности, несчастные голодающие все равно признали бы их самой лакомой дичью. Их поджарили на огне, разведенном из высохших корней, и Том Марикс мог сберечь часть консервов в продолжение двух дней.
Но что достаточно было для пропитания людей, не годилось для пропитания животных. Утром 26-го числа верблюд, на котором помещался один из больных, пал. Тому Мариксу пришлось прикончить его, пустив ему пулю в голову. Не желая вместе с тем ничего терять из этой туши, которая могла служить для пропитания каравана в продолжение нескольких суток, невзирая на чрезвычайную худобу животного, он разделил ее на куски, придерживаясь австралийского способа.
Тому Мариксу известно было, что все части верблюда могут быть употребляемы в пищу. Из костей и части верхнего покрова, сваренных в единственной оставшейся посуде, получился бульон, который показался весьма вкусным проголодавшимся желудкам. Что же касается мозга, языка, щек животного, то куски эти, надлежаще приготовленные, были более питательной пищей.