Миссия «Демо-2020»
Шрифт:
Лев Кириллович пробормотал:
– Как знаешь, государь, на то ты над нами… над нами и поставлен.
– Пошли, – коротко сказал Афанасьеву Петр. – Нечего тут больше. За мной иди.
– А если он, разбойник, того и гляди – в спину… – начал было заботливый родственник, но Петр даже не обернулся.
Глядя в его узкую, туго обтянутую камзолом длинную спину с мощными лопатками, Афанасьев понял, что не посмеет напасть на царя, даже если бы в его, Евгения, руках был не допотопный бердыш или сабля, а самое что ни на есть современное автоматическое оружие с лазерным прицелом. Петр вызывал у Евгения какой-то парализующий, стылый ужас;
– Страшен государь. Видал его во гневе, но таким…
Петр шел не останавливаясь и наконец оказался в сенях пыточной избы. Тут Афанасьев увидел Сильвию фон Каучук. Собственно, у него не было больше ни сил, ни желания удивляться. Руководительница проваленной миссии стояла и неотрывно глядела на Петра. Быстро же она втерлась к нему в доверие!.. Она тронула государя за отворот камзола, и тот остановился с неожиданной послушностью.
– Молодец, – сказала она и, протянув руку, вдруг ощупала у царя виски. Движение это было по-хозяйски уверенным, сложно было помыслить, чтобы так обращались с государем, особенно с этим, наводящим непередаваемый ужас… l Афанасьев охнул, как кипятком ошпаренный, от неожиданной догадки! Ну да!.. Конечно! Так вот почему у Петра такой застывший взгляд и бледное, почти белое лицо, замедленные движения… Конечно! Афанасьев открыл было рот, но Сильвия зашипела, как кошка, и выговорила, почему-то приседая:
– Некогда болтать! Нужно убираться отсюда! Счастье, что этот алкаш Аникита Зотов взял карету Лефорта, я и сейчас на ней! Ее останавливать боятся…
– Пошли, – машинально повторил Петр и деревянно улыбнулся.
Сильвия вышла из дома и направилась через палисадник к калитке. Было еще темно. Только где-то на востоке серело облачко, готовое перетечь в сизо-голубое, потом в приглушенно-зеленое с желтыми и розовыми прожилками, а потом в кроваво-алое. Утро подступало. Сильвия фон Каучук указала на карету, стоявшую напротив избы, и кивнула Афанасьеву:
– Садись быстрее! И ты, Петр Алексеевич!
Ни слова не говоря, тот сел в карету вместе с задрожавшим от озноба Афанасьевым и фрау фон Каучук. Последняя, впрочем, задержалась и взглянула на козлы. На козлах сидел рослый преображенец. С его левого виска стекала струйка крови. Афанасьев выглянул из кареты и спросил:
– А ему ты тоже… доверяешь?
– Да, конечно. Препарат патентованный, два куба, так что мальчишка будет делать все, что я скажу. Не говоря уж о Петре Алексеевиче, который, если уж рассудить здраво…
В этот момент послышался цокот копыт. Судя по всему, скакал небольшой отряд. Евгений обернулся и увидел, что к ним приближаются около десятка всадников и карета с гербами царской фамилии. Афанасьев перевел взгляд на Петра, сидевшего с ним рядом, и пробормотал:
– Эх ты… нежить трехсуточная!
«Между прочим, этот Петр Алексеевич быстрого приготовления тебе жизнь спас, лошадь ты неблагодарная, – заметил бес Сребреник, у которого голосок стал поживее, чем в застенке. – А ты его нежитью титулуешь! Ты вот сорок с лишним лет на свете прожил, а ума не нажил, вечно влипаешь в разные ситуации… Что ж ты хочешь от того, кому еще трех суток нет, инкубационный период даже не закончился, если верить аппетитным рецептам клонирования нашей замечательной домомучительницы фрау фон Каучук!»
Клон царя Петра сидел выпрямившись и глядя прямо перед собой. Сходство в самом деле было поразительным, абсолютным, но из этого Петра словно вытянули всю кровь. На висках виднелись голубоватые жилки, белки глаз были мутными. В этот момент в карету села Сильвия и бросила сидящему на козлах преображенцу:
– Федя, гони! Обратно к дому боярина Боборыкина гони!
Федя послушно хлестнул лошадей, те легко двинули с места и помчали вперед, по ухабистой дороге. Сильвия бормотала:
– Сейчас они увяжутся за нами, потому что по-другому и быть не может. Петр Алексеевич парнишка догадливый, так что, куда мы поехали, он легко вычислит. А если не сообразит, то у него есть еще один смекалистый тип – Меншиков Александр Данилович, тот уж точно поймет, кто и куда поехал в карете Лефорта, гидрид-ангидрид!
– Но что же будет с Буббером и Ковбасюком?
– О себе позаботься! Ты своей выходкой практически снял с них все подозрения. Так что с ними как раз все в порядке будет. Ну, потиранят их немножко для порядка, побьют для профилактики, а потом и отпустят. Худо только, что им некоторое время ЗДЕСЬ пожить придется. Но им – это пожить, а вот нам с тобой как бы умирать не пришлось.
Афанасьев помолчал, облизнул губы, переваривая информацию. Потом спросил, но вовсе не об этом. О другом:
– А откуда ты, Сильвия Лу-Синевна, знаешь о моей, как ты сказала, выходке и о том, что всю вину на меня переложили? Ведь ты даже вниз, в избу, не спускалась, а подослала своего… гм… новоиспеченного царя?
– А все очень просто. Тут-то как раз все просто, проще некуда. У тебя, мой дорогой, имеется с собой простой такой маячок, о существовании которого ты даже не знаешь. Этот милый приборчик передает мне полную информацию о тебе: что говоришь, что слышишь, волнуешься или спокоен как слон, какое у тебя содержание алкоголя в крови и сахара в моче… в общем, картина достаточно полная. Единственный недостаток – с помощью этого маячка я не могу видеть то, что видишь ты. Для этого нужно одно из двух: либо ты узнаешь о существовании приборчика, что строго-настрого запрещено Глэббом, и направляешь встроенный видоискатель в нужном мне направлении, либо… следует встраивать второй маячок непосредственно в хрусталик глаза.
– Моего глаза?
– Ну не моего же! Мои глаза сообщают мне все, что видят, безо всякого маячка.
– Да мои, собственно, тоже, – растерянно выговорил Евгений. – Так… кажется, я слышу какие-то звуки.
– Звуки погони, мой милый, – сказала Сильвия, – а по ночной Москве сейчас ездить, наверно, еще опаснее, чем в наше время: на ночь на улицах ставят рогатки от бродяг и воров, а под утро прямо по златоглавой и первопрестольной гонят скот на водопой, мне уже приходилось видеть это примечательное зрелище. Эстетическое удовольствие, что и говорить, ниже среднего.
– Но что ты планируешь делать дальше?
– По обстоятельствам, – коротко бросила она. – А ты, Евгений, как я убедилась, довольно-таки отчаянный малый. В застенке приказа Тайных дел мало кто осмеливался так буянить. Хотя, конечно, это было глупо. Не подоспей я с моим… гм… Петром Алексеевичем, ты, быть может… быть может, кстати, и улизнул бы. Только куда бы ты без меня делся?
– А с тобой я куда денусь? – язвительно спросил Афанасьев, уже начиная приходить в норму. После того, что с ним случилось, крики где-то далеко в конце улиц, пролетаемых на полном лошадином скаку, смущали мало. – С тобой-то я куда денусь? Ну?