Миссия «Демо-2020»
Шрифт:
«А этот Нэви не так глуп, как может показаться с первого взгляда, – объявил бес Сребреник Афанасьеву. – Кстати, вопрос интересный: кто? Вот тоже силюсь отгадать эту головоломку». Генерал Бишоп сказал:
– Получается, что на царя покушался кто-то из членов миссии.
Афанасьев собрался с духом и произнес:
– Я вот что хотел спросить, господа. Дело в том, что я сам преследовал злоумышленника. Обстоятельства этого преследования вам известны точно так же, как и последствия. По всему выходит, что этот человек – либо голландский купец, либо Буббер, либо Ковбаскж. Так вот, мистер Глэбб, я хотел бы спросить прежде всего вас:
Воцарилось гнетущее молчание. Генерал Бишоп барабанил пальцами по столу. Добродеев взглянул на Афанасьева без особенного удовольствия.
«Ну, Владимирыч! – выдохнул Сребреник. – Есть же у тебя такая неприятная черточка – доводить начальство до белого каления. Что в семнадцатом веке, что в двадцать первом! Здесь тебя, конечно, на дыбу не вздернут и не станут пытать, но все равно – я тебе не рекомендовал бы задавать такие вопросы этим твердолобым дяденькам и одной еще более упертой тетеньке».
Комиссия на огромном экране безмолвствовала. Наконец заговорил Глэбб. Заговорил нехотя, с усилием:
– Мистер Афанасьев. Начнем с того, что ваш вопрос предельно некорректен. (О, как оживился проклятый Карамба!) Вы потеряли мистера Буббера, а теперь подозреваете его в том, что он выполнял какие-то секретные задания. Так бы и спросили: не давали ли вы, любезный мистер Глэбб, задания Бубберу, суть коего сводится к физическому устранению царя Петра? Верно? Я спрашиваю: верно? Вы так и подумали? Так я вам отвечу, хотя и не следовало бы. Нет, – отчеканил Глэбб, – нет, я не давал ему никакого задания! И вообще, я думаю, что ответ очевиден: попытку покушения осуществил тот самый голландец. При любви царя Петра к иноземцам подозрение падет на него разве что в самый последний момент. Теперь-то они, конечно, думают, что преступник – вы, мистер Афанасьев. Вы весьма ловко дали понять, что виновны – вы. Но это вовсе не означает, что Буббер и Ковбасюк в безопасности. Насколько я вообще могу судить, их могут счесть вашими сообщниками. К тому же, кажется, к ним уже применяли физическое воздействие?
– Да. Вы же знаете.
Тут заговорил генерал Бишоп, быстро, отрывисто, в своей обычной лающе-солдафонской манере:
– А я вот что думаю, черт побери! Господин президент, господа… я думаю, что нужно высадить туда хорошенький отряд морских пехотинцев, освободить наших граждан, а там уже видно будет!
– Морских пехотинцев? – переспросила Сильвия. – Не думаю, что это будет эффективно, генерал Бишоп. К тому же это может повлечь за собой абсолютно непредсказуемые последствия.
– Какие?
Госпожа фон Каучук пустилась в рассуждения, которые показались бы банальными любому мало-мальски соображающему школьнику. Но генерал Бишоп не был школьником, тем паче – соображающим.
– Видите ли, господин генерал. Допустим, вы высадили ваших пехотинцев. Допустим, они освободят наших товаришей. Даже предположу, что операция будет бескровной, только один русский солдат получит небольшую рану, а потом болезнь осложнится из-за антисанитарии, и раненый умрет. А потом окажется, что внук этого солдата, который не должен был умирать, уехал в Америку и пустил там корни. Прапрапраправнучка этого солдата вышла замуж за человека по фамилии Бишоп, у них родился сын, который стал затем крупным военачальником и министром обороны великой державы. И теперь, господин генерал, представьте себе, что этот русский солдат, который должен был жить, умирает из-за того, что его ранил ваш морской пехотинец, которому, собственно, нечего делать в России конца XVI века. Не будет ни потомства, ни американской прапраправнучки, ни ее сына, который станет генералом и министром обороны. Это же все настолько элементарно, господин генерал, что мне даже жаль отнимать у высокой комиссии время подобными рассуждениями, – закончила Сильвия.
Генерал Бишоп вскочил. Его лицо побагровело.
Бес Сребреник шепнул Афанасьеву: «Ну вот, пообщалась Сильвия с тобой и тут же переняла способность портить начальству настроение!..»
Бишоп заорал:
– Вы что, считаете, что я – потомок русского солдата?!
– Почему нет, – спокойно пожала плечами Сильвия. – Не понимаю вашего гнева, господин генерал. В России всегда были хорошие солдаты. Шведский король Карл Двенадцатый, французский император Наполеон и Адольф Гитлер, глава Третьего рейха, не дадут соврать. К тому же не в этом дело.
Тут вмешался Добродеев, положив конец беспочвенной дискуссии:
– Я думаю, что мисс фон Каучук права. Силовыми методами тут можно наворотить дел.
Миссис Кэтлин Буш, которая так и не получила возможности порассуждать о дискриминации женщин, проговорила:
– И все-таки я считаю, что и Буббер, и Ковбасюк сумеют выпутаться собственными силами. Все-таки американский гражданин двадцать первого века по уму и развитости должен стоить сотни русских дикарей того периода, в котором вы побывали, мисс фон Каучук. Лучше сосредоточиться на выполнении основной задачи, а шероховатости и огрехи всегда будут возникать по мере выполнения миссии.
Афанасьев не выдержал:
– Жизнь двух человек вы называете «шероховатостями и огрехами»?
«Владимирыч, вруби стоп-кран! – пискнул Сребреник. – Выеживайся для генерала, для президента, но на эту несносную бабу я тебе не советую наезжать!»
Советник Кэтлин Буш отчеканила:
– А вы, мистер Афанасьев, лучше помолчали бы. После того, что произошло, лично я не вижу смысла в вашем дальнейшем присутствии в составе миссии!
Тут поднялся Добродеев. Он сказал решительно:
– Возражаю!
Миссис Буш свирепо глянула на защитника. Тот продолжал:
– Все-таки распоряжением президента состав миссии формирую я. При тех временных потерях, которые мы сейчас имеем, уход Афанасьева будет невосполнимой потерей.
– Почему? – недоуменно вырвалось у Евгения. – Лично я себя таким ценным кадром не считаю и готов поддержать мнение миссис Буш.
– Я повторяю, – сжав губы, произнес Добродеев, – что именно я формирую состав. Господин президент подтвердит мои полномочия.
– Да, да, – важно кивнул тот. – Мистер Добродеефф знает, что говорит и что делает.
На этом секретное заседание высокой комиссии завершилось. Было постановлено продолжать работу. Генералу Бишопу было указано заниматься подготовкой аналогичной миссии в Китай, а не давать указания высококомпетентному советнику Добродееву. По этому поводу Бишоп высказался в чисто Меншиковском духе, употребив максимальное количество «энергичных» слов и оборотов.
По окончании заседания Афанасьев подошел к Астароту Вельзевуловичу и проговорил: