Миссия для чужеземца
Шрифт:
– Скоро привал, – сказал Лукус, когда воздух вокруг стал свежим, а холмистая равнина с высокой травой и отдельно стоящими группами кряжистых деревьев начала погружаться в вечерний мрак.
Они остановились в тени небольшой рощи и развели укромный огонь. Сашка подошел к дереву, потрогал ствол, покрытый чешуей растрескавшейся коры, погладил темно-зеленые треугольные листья. Втянул в себя терпкий запах, странным образом что-то напомнивший ему.
– Это наас, – сказал Лукус. – Луговой орех. Способен спасти изголодавшегося путника, когда плоды вызревают на его ветвях. Но за зиму птицы и звери уничтожили запасы.
– Здесь есть птицы и звери?
– Есть. Как ученику охотника, сообщаю, что здесь водятся птицы и звери. Но охотятся в основном на малов. [19] и лайнов [20] Это охота ради мяса. Шкуры добываются зимой. Но зимой охотник должен думать и о том, чтобы самому не стать добычей. С западных гор или из леса приходят хищники. И не только хищники.
– А сейчас хищников нет? – Сашка вздрогнул, невольно опуская руку к закрепленному на поясе ножу.
19
Мал – луговой заяц с круглыми ушами (ари).
20
Лайн – равнинный олень небольшого размера (ари).
– Есть, – ответил Лукус. – Но не стоит тревожиться. Сейчас хищники сыты. Они слышат нас и уходят. И еще – чтобы избежать недоразумений в будущем: белу не едят мяса. И мы с тобой – охотники за растениями.
Они проснулись с первыми лучами и продолжили путь. Гряда гор теперь возвышалась на севере, утренний Алатель слепил глаза, а к югу до горизонта раскинулась холмистая, поросшая густой травой равнина. Сашка смотрел на Лукуса, который легко и бесшумно скользил по тропе, и пытался повторять его движения. В небе начали появляться птицы. Несколько раз в отдалении встречались стада лайнов – стройных животных, похожих на крупных косуль. Они испуганно смотрели на путников и стремглав исчезали при их приближении. Один раз Сашка чуть не наступил на мала, напоминающего одновременно огромного хомяка и зайца, только с маленькими круглыми ушками. Животное в ужасе подпрыгнуло на высоту Сашкиной головы и, хрюкнув, скрылось в траве. Сашка рассмеялся. Лукус, обернувшись, улыбнулся тоже.
– Зачем он так высоко прыгает?
– Сейчас весна. Скоро придут дожди, трава будет выше моего роста. Мал прыгает и смотрит, нет ли дыма степного пожара. Ловит запах врага. И пугает. Согласись, что ты испугался?
– Да. Он очень свирепо хрюкнул.
– По-настоящему свирепо хрюкает дикий кабан. Но кабаны здесь редкость, их родина лес.
– Мы не вызовем подозрения без добычи? Многие ли охотятся на травы?
– Никто. – Лукус поднял ладонь. – Но меня здесь знают. И нам не нужно тащить с собой охапки травы. Есть растения, один листок которых стоит больше, чем мясо дюжины малов. Ты не чувствуешь больше врагов?
– Нет, – покачал головой Сашка.
Он перестал ощущать холод, когда их отставание превысило полдня пути. Выбравшись на равнину, они продолжали идти по следу пятерых. Несколько раз попадались останки убитых и съеденных животных, но присутствия врагов больше не чувствовалось.
– Птицы, – заметил Сашка. – Впереди кружат большие птицы.
– Я вижу. Мы должны посмотреть, что там.
В воздухе парили огромные птицы с красными головами. Пару особенно крупных Лукус спугнул с вытоптанной среди травы площадки. На ней кто-то лежал. Сашка подошел ближе и почувствовал, что тошнота подступает к горлу. Он увидел тело человека. Труп был покрыт ранами, а грудная клетка и голова превращены в месиво из костей. Вдобавок над ним потрудились еще и птицы. Ног у тела не оказалось. Кто-то отрубил их по самый пах. Лукус присел над останками и провел рукой в воздухе, пытаясь уловить что-то.
– Это охотник из Эйд-Мера, – сказал он. – Видишь сломанный лук? Возьми стрелу. На ней метка охотника, мы должны будем сообщить о несчастье начальнику стражи. Вот, – кивнул Лукус на раздробленное туловище. – Это сделано молотом арха. А правое ухо ему отрезал, скорее всего, нари. Эти убийства кто-то оплачивает. Давно я не слышал о таком. Значит, вновь тень с севера? Скорее всего, враги шли не за нами. Они охотятся на всех, кто попадется. Поэтому так легко покинули наш след. Это и хорошо, и одновременно очень плохо. Нам придется похоронить охотника. Нельзя оставлять его пернатым могильщикам.
– Где его ноги? – спросил Сашка, пытаясь отогнать страшную догадку.
– Ноги – это пища арха. А может быть, и его спутников. Всякое бывает.
– Да, – пробормотал Сашка, начиная разрезать ножом дерн и чувствуя, как смертный холод пронизывает сердце. – Ты был прав, когда сказал, что Эл-Лиа очень строгая мать и очень жесткая колыбель.
Лукус молча рыл землю рядом.
– Не самое лучшее место для того, чтобы встретить смерть! – неожиданно раздался глухой голос у них за спиной.
Лукус разогнулся как стальная пружина и замер. Лицо его посерело. Сашка повернул голову. Возле тела погибшего охотника стояла странная фигура. Это был высокий мужчина в обвисшей широкополой шляпе. Лохмотья одежды развевались на ветру. Тонкие желтоватые пальцы сжимали суковатый посох. Босые ноги выглядывали из-под обрывков ткани. Мужчина поднял голову, и Сашка окаменел от ужаса – у незнакомца не было глаз. На худом бледном лице зияли черные провалы. Два зеркала. Две бездонные пропасти.
– Похоронный обряд, – медленно проговорил человек и поднял свою палку.
Бледное пламя вспыхнуло на груди погибшего охотника, вытянулось языком и вошло в посох. Человек протянул его в сторону Лукуса, судорожно ухватившегося за меч.
– Успокойся, белу, – сказал мужчина. – Все произойдет так, как должно. Ты ничего не можешь изменить. Месяц назад ты прошел на север один. Кого там встретил?
Лукус не мог шевельнуться. Капли пота выступили на его лице. Человек перевел посох к Сашке.
– Встань, – послышался голос.
Подчиняясь приказанию, Сашка неловко поднялся, замер на дрожащих ногах.
– Кто ты? – спросил мужчина.
– Человек, – хрипло выдавил из себя Сашка.
– Имя, – без вопросительной интонации произнес мужчина.
Сашка поймал наполненный ужасом взгляд Лукуса и выдохнул:
– Александр.
Мужчина медленно подал посох к Сашкиной груди.
– Человек?! – раздался удивленный возглас.
Лукус издал сдавленный крик, но не смог произнести ни слова. Посох коснулся Сашки, и он почувствовал, будто горячий ствол протыкает его насквозь. И в это мгновение странная ненависть к незнакомцу обожгла его изнутри, встряхнула, привела в чувство.