Миссия «Ермак»
Шрифт:
Вахта кончалась, Стас прогнал рутинные тесты и уже собрался вызвать навигатора. Но не смог. Что-то совершенно нерациональное накладывалось на его развлечения с рисунками на туманной поверхности иллюминатора. Что-то на грани чувств. Сначала он подумал, что это просто продолжение его тревог, но потом все-таки решил проверить записи. Вызвал в компьютере файл камеры внутреннего наблюдения. Вот он сидит, вот – у иллюминатора, вот – дышит, рисует. Все нормально. Так, точно бред. Стас уже хотел отключить запись и тут понял, что его мучило. Изменив режим воспроизведения, он вывел на экран две синхронные картинки: он у стекла и купол паруса. И увидел, как на куполе, повторяя движение его пальца, возникла надпись:
– Ни хрена себе, – пробурчал капитан.
Он не без труда заставил себя просмотреть запись еще раз. Как Стас и подозревал, никаких странных изображений на куполе паруса на этот раз не было. «Ну и хорошо, – подумал он. – Галлюцинации – это самое лучшее объяснение. Главное, простое!»
Передавая вахту, капитан ничего не сказал навигатору. И молча, не оглядываясь, ушел к себе в каюту. Впрочем, если бы оглянулся, он бы увидел, как навигатор скрутил ему фигу. Даже после двенадцатичасовой работы спать не хотелось. Капитан сел на край койки и машинально взял в руки гитару. Пальцы бегали по струнам в простых пассажах. Часто это помогало ему успокоиться и немного расслабиться. Но сейчас ничего не получалось… Капитан отыскал нужные ноты. Казалось, сейчас, вот сейчас зазвучит МУЗЫКА. Со второго раза удалось сосредоточиться. А через мгновение пришла легкая головная боль, усталость и недоумение. Единственное, что удалось сыграть, это тупую одноголосую мелодию… Все тот же Чебурашка и неуклюжие пешеходы.
Инженер спокойно спал. Напряжение вахты, в которой он полностью слился с парусом и чувствовал каждый бустер «медузы» частью своего тела, ушло в первые секунды сна. Во сне он увидел, как его детище – суставчатый робот комичного вида – читает лекцию по космогонии. Про переход в иное измерение через черную дыру, про горизонт событий, которых никому не дано познать.
– Вы почему спите, молодой человек? – Робот постучал пальцем по кафедре. – Вы что себе позволяете?
Инженер, вскрикнув, проснулся. Стук не прекратился. Напротив, в шкафу, ЕГО робот стучал в прозрачную дверцу скрюченным пальцем, и, оттого что конечность была сделана из тефлоновых деталей, звук был глухой и тревожный. Инженер никогда не отличался безрассудной храбростью. Он просто много умел и прекрасно изучил матчасть. А уж робота, собранного своими руками из сотен шестеренок, гидроприводов, шаговых двигателей и процессоров, он знал досконально. И знал, что от него можно ожидать, а чего – нельзя. Инженер спокойно открыл дверцу шкафа. Рука андроида безвольно повисла.
Молчаливое противостояние робота и его создателя было прервано писком динамика компьютера.
– Гравитационные девиации, – сообщил синтезированный голос коммуникатора. – Тяга паруса передалась кораблю, возможны непредвиденные вибрации.
– Вашу мать! – Инженер наконец понял, что напуган. – Раньше не могли сказать? Почему я должен дергаться из-за такой ерунды?
Кто должен был говорить раньше, инженер не уточнял. И с тяжелым чувством пошел на смену навигатору. Вахта есть вахта.
У навигатора дрожали руки. Уже второй день он не мог отделаться от мысли о сумасшествии. После того, как генерал Груши, встав с наполеоновского барабана, громко икнул и застыл в той позе, какую придал ему навигатор в модельной программе. Поле битвы при Ватерлоо, воспроизведенное с точностью маньяка, еще вчера было макетом. А сейчас, несмотря на застывшие пластиковые фигурки, на покрашенные бронзой игрушечные пушки, на коней с синтетической гривой, несмотря ни на что, это поле изменилось и стало ЖИВЫМ. Как будто навигатор смотрел не на творение своих рук, а поднялся на монгольфьере и наблюдал реальное поле битвы. Это ощущение овладело им на мгновение. Секунда, и исчезло чувство, что великая битва при Ватерлоо произойдет именно сейчас, что после первого яростного залпа пушек, замечется прислуга с банниками, закричат раненые лошади, засуетятся санитары и хмурые полевые хирурги возьмутся за ампутационные ножи. И что Наполеон, глотая сопли и слезы, проиграет свою последнюю битву. Но это внезапное чувство, улетев, оставило тянущую боль в груди. Что-то среднее между холодным страхом и восторгом. Как будто из далекого детства прилетело оно, из страшных сказок и непонятных взрослых фильмов про Планету Бурь и Чужих.
Навигатор, постояв немного над макетом, наконец решился. Сел за свой рабочий стол спиной к игрушечному полю битвы, выбрал из недоделанных солдатиков одного самого трудного, улана с конским хвостом на каске, и принялся аккуратно счищать одному ему видные неровности. Через минуту мысль, что он скорее сумасшедший бездельник, чем член межзвездной миссии, полностью захватила его. Рывком встав из-за стола, навигатор рукой смел все на пол. И, отвернувшись к переборке, попытался заснуть на своей узкой койке. Но сон не шел. Чем больше он старался забыться, тем сильнее овладевали им тоска и ощущение, что он теряет что-то очень важное. Как будто у ребенка забирают любимую игрушку. Так он пролежал довольно долго, время от времени впадая в забытье, вернее, в тревожный сон без сновидений, не приносящий отдыха. В конце концов он не выдержал и, приведя себя, насколько мог, в порядок, пошел в рубку, хотя до его вахты еще оставалось много времени.
– Здоров.
– Да виделись сегодня уже, – отозвался Стас. – Чего не спится?
– А сейчас ночь? Я как-то совсем с ритма сбился, с тех пор как мы парус развернули. Как вахта? – Дмитрий понял, что ему сейчас больше всего хочется просто так поболтать ни о чем.
– Да что вахта. – Капитан расслабленно откинулся в своем кресле. – Кроме того, что наш парус наконец потянул – ничего. А теперь вообще до выброса – одно безделье.
– Ну не скажи, какое безделье? Реактор выводить когда? Два дня осталось!
– Дима, ты же и сам понимаешь, что процедура плевая! Открыть грузовой люк и снять крепление? Это что, работа? Он-то, родимый, дальше пойдет по инерции, пока нас парус в сторону потихоньку тянуть будет. Да что я тебе рассказываю! Это ты не хуже меня знаешь.
– А если не пойдет? – Навигатор сам испугался такого вопроса.
– А почему не пойдет? – возразил капитан, скорее, по инерции. Он понял, что вопрос совсем не праздный. – Ты тоже чувствуешь это? – продолжил капитан через мгновение.
– Я чувствую ЧТО-ТО, – кивнул навигатор. – Я только не могу сказать, что именно я чувствую. Так, одна необоснованная тревога и…
– Что «и»? – Стас жестко посмотрел на навигатора. – Что у тебя кроме тревоги?
– Я устал, Стас. Мне все надоело. Нет, ты не подумай, не работа. Мне почему-то не хватает простого общения. Помнишь, первые месяцы мы не сидели по своим каютам, а разговаривали, спорили. Все думали, что же нам зонд сообщит из-за горизонта. И спали хорошо, и солдатиков мне было интересно лепить. Прямо как в детстве.
– Но это естественно, мы же не можем весь полет говорить об одном и том же. Ведь потому психологи и надеялись на наши увлечения. Иначе мы бы тут все свихнулись.
– А я и чувствую, что свихнулся! – Дмитрий неожиданно резко воспринял слова капитана. – Игрушки мои дразнят меня! Рожи корчат, воевать собираются.
– Ты о чем это?
– Я имею в виду то, что у меня бред начинается! Тривиальные визуальные галлюцинации, – сказал навигатор, и ему стало легче.
Все – обратного пути нет. Он признался. А дальше уже все пойдет само собой.