Миссия в ионическом море
Шрифт:
Все трое плавали мичманами на первом корабле под командованием Джека, плавали вместе на некоторых его более поздних кораблях, и хотя Баббингтон, будучи самым младшим, уже стал коммандером и, вероятно, станет пост-капитаном через год или два, в то время как другие оставались только лейтенантами, и, вероятно, останутся в этом звании до конца жизни, если только им не посчастливится принять участие в успешной схватке, не наблюдалось ни малейшего намека на ревность, ни какого-либо ропота на систему, которая, при примерно равных способностях, вероятно, в конце карьеры сделает Баббингтона живущим в
Единственное предложение, выказавшее какую-то осведомленность, прозвучало в конце веселой трапезы, когда Джек заметил, что если этот ветер удержится и транспорт не заставит их болтаться в Палермо, они сделают удивительно резвый переход: - Кто сейчас командует "Полифемом"?
Никто не знал. Обычно капитан транспорта - лейтенант или даже коммандер - являлся отчаянно затертым человеком без связей, безо всякой надежды на продвижение по службе, где-то на её периферии.
– Осмелюсь предположить, какой-нибудь усталый старый лейтенант, - сказал Пуллингс, а затем с кривой усмешкой добавил, - хотя, может, недалек тот день, когда я сам буду очень рад поднять простой синий вымпел и самому командовать транспортом.
Транспорт болтаться их не заставил. Они обнаружили его лежащим в море хорошо к северу от мыса Галло, очевидно, в ожидании «Ворчестера», с таким же остроглазым наблюдателем, как и на военном корабле. Корабли обменялись позывными, и Джек, идя под малыми парусами, просигналил "Полифему" присоединиться к нему. Транспорт распустил брамсели и выбросил кливер и стаксели в очень недурной манере, но, поскольку ему пришлось идти против ветра галс за галсом, чтобы пристроиться "Ворчестеру" в корму, то имелось достаточно времени, чтобы за ним понаблюдать.
Так он и сделал, поначалу совершенно случайно, поскольку сидел, попивая горячий лаймовый сок, в кормовой каюте. Подзорная труба лежала на тумбочке рядом, и довольно скоро Джек узнал капитана транспорта - пожилого лейтенанта по фамилии Паттерсон, потерявшего руку в неудачной шлюпочной операции в начале войны.
А теперь с большим мастерством он командовал "Полифемом" - мореходным гладкопалубным кораблем, удерживая его как можно круче к ветру, насколько вообще возможно, на последнем длинном галсе, чтобы пересечь курс "Ворчестера", но не поблескивание стального протеза Паттерсона и не его точный расчет усиливающегося ветра заставили Джека всматриваться всё сильнее и сильнее, а скорее нечто чрезвычайно странное, происходящее в средней части судна.
Было похоже, будто команда транспорта катала пушку взад-вперед, но пушку серого цвета и гораздо большего размера, чем мог нести даже на нижней палубе любой корабль первого ранга. Джек не мог разобрать что это, ни из каюты, ни с кормовой галереи, ни с кормы. - Передайте на транспорт пройти на расстоянии оклика, мистер Сеймур, - приказал он сигнальному мичману, выйдя на квартердек, а вахтенному офицеру добавил: - Мы на мгновение ляжем в дрейф, мистер Коллинз, если вам будет угодно.
"Полифем" пересек кильватерный след "Ворчестера", подскочил к подветренному борту, обстенил фор-марсель и лег в дрейф, поднимаясь и опускаясь на резвых волнах. Его капитан стоял, зацепившись
Это был худой, пожилой мужчина в поношенном старомодном мундире, его ярко-желтый парик, прикрывавший часть головы, странно контрастировал с хмурым, неулыбчивым, загорелым лицом, но, опять-таки, не мистер Паттерсон привлек пристальный взгляд Джека и взоры всех ворчестерцев, что смогли пристойно заглянуть через борта, а носорог, стоящий позади фок-мачты. Неподвижный посреди своей неподвижной обслуги. Оба корабля застыли в почтительном молчании, а их капитаны беседовали через разрыв между кораблями как пара воспитанных быков.
Ради приличия Джек сначала спросил новости об адмирале - тот отплыл в четверг вечером в компании с "Мелампусом", поинтересовался мистером консулом Гамильтоном – тот находился на борту и ожидает капитана Обри, как только сможет стоять: сейчас он испытывал определенные затруднения при движениях, и потом спросил:
– Мистер Паттерсон, что это за существо позади фок-мачты?
– Это носорог, сэр, носорог серой разновидности. Подарок для паши Барки.
– Что он делает?
– Гуляет, сэр. Его нужно выгуливать два часа в день, чтобы не становился злым.
– Тогда продолжайте, мистер Паттерсон, не нужно церемоний, прошу.
– Хорошо, сэр, - сказал Паттерсон, а моряку во главе группы: - Продолжай, Клементс.
В носороге и его сопровождающих как будто распрямилась какая-то пружина, и все пришло в движение. Животное сделало три или четыре проворных маленьких шага и бросилось Клементсу в живот, тот схватился за рог и поднялся с ним, взывая: - Спокойно, спокойно, старый петух, - и в этот же момент остальные потянули за фалы хват-талей, оторвав носорога от палубы.
Он висел на проходящем под брюхом широком поясе и некоторое время проворно перебирал ногами, а Клементс увещевал ему в ухо подходящим для такого огромного объема голосом и доброжелательно похлопывал по шкуре, и когда носорога снова опустили, отвел его вперед к подножию фок-мачты, удерживая за ухо и советуя "идти резво, наблюдать за подъемом на волне, смотреть куда идешь и не давить людей большой жирной задницей".
Здесь его подняли вверх, развернули, опустили и повели в корму. Носорог шел теперь довольно безропотно, лишь изредка спотыкаясь и тыкая рогом или бессмысленно крутя задом. Его снова подняли, повернули и повели вперед: туда-сюда под зачарованными взглядами ворчестерцев, пока, наконец, не отвели к главному люку.
Там он выжидающе стоял, насторожив уши, тусклые глазки бегали из стороны в сторону, цепкая верхняя губа двигалась туда-сюда. Клементс угостил его сухарем, который носорог деликатно взял и с большим аппетитом съел. Но потом откинули люки, и поведение существа изменилось: Клементс завязал ему глаза своим черным шейным платком.
– Очень труслив, - пояснил мистер Паттерсон, - боится темноты, или, возможно, глубины.- Теперь потихонечку, - произнес Клементс. Они вместе с носорогом подняли ноги, шагнули в люк и исчезли внизу, одна рука моряка на веревке, другая - на холке животного. Все четыре ноги носорога напряжены, уши обвисли - само серое воплощение беспокойства.