Миссия
Шрифт:
В номер ввалились усталые, но довольные. Ольга тут же оккупировала ванную комнату, а я приземлился на диване, расслабившись и погрузившись в дремоту. Время далеко за полночь, так что сон просто-таки придавливает к подушке всей своей мягкой пятерней.
Очнулся я в тишине, укрытый клетчатым шерстяным пледом. Видимо Ольга не стала меня будить, когда вышла из ванной, накрыла, и… куда делась?
Аккуратно открываю дверь в спальню, смотрю: точно, лежит на краю кровати, свернувшись клубочком и сладко сопит. Хмм… оккупировала кровать начальника, мерзавка! Да пусть спит. Я сейчас тоже сполоснусь и лягу спать. Места тут хватит, чего выдумывать
Стараясь не шуметь, достал из чемодана чистое белье и на цыпочках пошел в ванную комнату. Все туалетные принадлежности (само собой!) тут были — и мыло, и шампунь, и перчатка-мочалка, и зубная паста, и запакованная зубная щетка. Кстати, мне тут в америках всегда очень не хватает настоящей мочалки — ну такой настоящей, русской, с ручками, чтобы как следует потереть спину. Ну что за чертовщина, что за мода на эти дурацкие перчатки? Как я должен дотягиваться до места между лопаток? Ну ладно там женщины — они ногой через ухо до попы достанут, а я как дотянусь чтобы потереть лопатку? Тьфу одно!
Но да ладно. Влез под душ… и опять это дурацкое-американское! Ну почему душевую лейку надо приделывать намертво?! Почему нельзя стоять на месте и поливаться лейкой из шланга, а я должен вертеться и подставлять спину? У себя в поместье я сделал все как надо. Хотя мне и пытались доказывать, что так не делают. Я делаю, черт вас возьми! Я плачу деньги и так делаю!
Горячая вода… прохладная вода… снова горячая вода… контрастный душ! Читал о том, что контрастным душем успокаивают душевнобольных. У них сразу проходит приступ безумия. Я не шизофреник, но контрастный душе успокаивает и меня. Это был в высшей степени нервный, тяжелый день. И даже вечернее наше с Ольгой безумство меня не расслабило, хотя и должно было расслабить. Я постоянно «на щелчке», постоянно чего-то жду. Чего-то нехорошего — выстрела, удара ножом в спину, яда в чашке с чаем. Теперь, когда я засветился у Никсона, мне нужно быть многократно более осторожным!
И зря наверное я согласился отправиться к президенту без оружия. Вернее, так: нужно было взять оружие с собой и оставить его в номере. А потом снова нацепить на себя. Хотя бы ради спокойствия.
Я хорошенько растерся махровым полотенцем, надел чистые трусы, майку (не «алкоголичку», а спортивную, с рисунком). Не люблю я надевать свитер на голое тело, мне так некомфортно. Больше не одеваясь, потащился в спальню. Так же аккуратно как и перед этим вошел в комнату, приподнял свой угол широченного, три на три метра легкого, но теплого одеяла и с облегчением улегся на кровать. Ольга не пошевелилась, когда я лег, она лежала на боку, спиной ко мне и тихонько сопела. Я усмехнулся, вздохнул… и… почти мгновенно заснул. Как поленом по голове получил! Бах! И чернота.
Что меня разбудило — не знаю. Тревожное чувство — так бывает, когда ты идешь по лесу и тебе кажется, что за тобой наблюдают чужие, недобрые глаза. Я сунул руку под подушку и схватился за нож для колки льда — жуткое изобретение, больше похожее на стилет-мизерикорд, которым сквозь узкие отверстия в латах добивали раненых рыцарей. Граненый острейший штырь на рукоятке темного дерева, тяжелый, увесистый, опасный так же, как его средневековый аналог, успокаивающий буйных рыцарей. Когда шел в ванную, прихватил его со столика возле холодильника — так, на всякий пожарный случай.
Прислушался. Нет, ничего не слышно. Тихо и темно, сквозь закрытые тяжелыми шторами окна не пробивается ни одного лучика. Стены здания толстые, старинные, так что и звуки сюда не особо доходят. Да и нет этих звуков — под утро все спят, даже самые жадные работяги-таксисты отсиживаются в очереди возле отеля.
Скрип? Показалось, что под чьей-то ногой скрипнула паркетная плашка. Я замер, лежа на спине и вперившись взглядом в дверь спальни. Дверь тихо-тихо начала отворяться… еще… еще… в нее просунулось толстая труба глушителя. Следом за трубой возникла темная фигура человека, единственным светлым пятном на которой был треугольник белой рубашки ниже подбородка.
Заранее согнутой правой ногой толкаю Ольгу — так, что она слетает с кровати! Без замаха бросаю нож для колки льда, и он вонзается убийце куда-то в область груди! Слетаю с кровати, и тут же на подушках, там, где лежали наши головы взметнулись облачка пуха из простреленных подушек!
Банг! Банг! Банг!
Звук выстрелов похож на звук вылетевшей из бутылки пробки — это вам не из «марголина» стрелять, здесь крупный калибр, не меньше, чем сорок пятый! А сорок пятый даже с глушителем звучит так же, как «марголин» без глушителя! Вот потому я и люблю «марголин» с его дозвуковой скоростью и слабосильными патронами. Если удачно из него попасть, если ты умеешь из него попадать — результат такой же, как если бы ты стрелял из крупнокалиберного кольта. Только все тихо, шито-крыто… особенно, если на марголине есть прибор бесшумной стрельбы, он же в просторечии «глушитель».
За спиной визжит Ольга, но я не обращаю на нее внимания, прыгаю на убийцу, уже выдернувшего из правой ключицы мой нож и бью его в горло костяшками пальцев правой руки, подогнутых к ладони. Теперь мне не нужно стараться не убить противника, теперь — я могу разойтись по-полной!
Рука входил в горло, перебивая трахею и парализуя дыхание. Человек еще не понял, что он умер, но… он уже умер. Мозг выключил сознание, и только сильное, тренированное тело все еще отказывается умирать. Простейшие рефлексы все еще работают, и потому убийца стоит на месте, парализованный и беспомощный.
Толкаю его вперед и тут же падаю — над головой в двери возникают звездчатые дырки, летят щепки, и слышно: Банг! Банг! Банг!
Точно, он не один. Я так и думал. Шарю по полу, разыскивая оброненный пистолет, нащупываю шероховатую рукоятку. Должно остаться пять патронов, если хозяин ствола не потратил патроны ДО меня. (Семь в магазине, один в патроннике. Три выстрела) Итак, задача — выйти и убить противника. Или противников. С чего я взял, что там один человек?
Створка двери открыта, через нее виден диван и часть стены с окнами, выходящими на улицу. Входную дверь не видать, второй убийца, если он не успел скрыться, находится справа, как раз у выхода. Перекрывает отход. И никуда он не сбежит, уверен — иначе зачем они сюда приходили? Должны закончить начатое!
Думай, Миша, думай! Сидеть здесь? Ждать, когда этот типы (типы?) свалят? А если их наоборот будет больше? Если гранату? Если автомат? Или газ? Нет, отсюда нужно валить, и как можно быстрее. И тогда альтернативы нет — надо выходить и разбираться с гадами.
Рывком выбрасываю свое тело вверх, отталкиваюсь ногами и рыбкой лечу вперед, переворачиваясь в воздухе на спину. Ловлю стволом темный силуэт, притаившийся у двери, делаю «двойку», и тут же переношу огонь на второго убийцу, присевшего за дверью в спальню. Есть! Оба валятся мягко и молча, без лишних звуков и телодвижений.