Миссия
Шрифт:
— Спасибо, сэр Карпофф, за лекцию, надеюсь, эти придурки хоть что-то запомнили. Но вернемся к нашим делам. Итак, жалобу вы писать не собираетесь. В любом случае я приношу вам свои извинения, и хотел бы как-то загладить вину наших полицейских. Сейчас они посадят вас в свою патрульную машину и отвезут, куда вы скажете. Хорошо? А это заберите (он указал на мои деньги).
— Замечательно — кивнул я, снова рассовывая деньги и драгоценности по карманам — парней не сильно пинайте за нас, ладно? Научатся… если их раньше не убьют. Я тоже частично виноват — подшутил над этим дураком, таксистом, вот он спросонок и ввел парней в заблуждение. В общем — все тут хороши, все в дерьме. Рад был с вами
Я пожал руку лейтенанту, мы попрощались и следом за двумя патрульными копами пошли к выходу. Впереди шел Джон, позади него Кармайкл, имени которого я так и не услышал, только фамилию. Хотя… Роберт, вроде как?
Когда проходили мимо дежурного, тот сделал вид что лазит в своих бумагах, показывая, что происходящее ему не интересно и никакого значения для него это не имеет. И особенно не интересны два придурка, которые совершенно не разбираются в полицейской работе.
— Вы нас извините, сэр! — выдавил из себя Кармайкл, пряча глаза за белесыми ресницами — Все вы сказали верно… облажались мы по-полной. А Джон не виноват… не хотел я его будить. Во всем только я виноват! Может мне лучше уволиться? И правда, какой-то небесполезный! Как ни стараюсь а все получается какая-то ерунда! Я и драться хорошо умею, и стреляю если не лучше всех, то один из лучших. И вот постоянно такая…
— Кроме умения стрелять и драться, еще и голова нужна — вздохнул я, и улыбнулся — научишься со временем. Самое главное — не делай резких шагов. Прежде чем что-то сделать — подумай! И кстати, ты знаешь… а я ведь соврал лейтенанту про то, что просто пугнул таксиста. Нас на самом деле кто-то преследовал. Я вот что тебе предлагаю — давай мы сейчас погрузимся в твою машину, и покатаемся по городу, вроде как с какой целью едем. И посмотрим — привяжутся к нам преследователи, или нет. Я не хочу тебе говорить лишнего, это дело национальной безопасности, но сдается мне, что в городе происходит что-то нехорошее. Слежку я заметил после того, как мы пообедали с президентом. Может активизировался какой-то враг? Террористы?
— Вы и правда обедали с президентом? — невпопад спросил Кармайкл, и тут же смутился — Извините!
— Само собой — обедал! — усмехнулся я, осматривая пустынную предутреннюю улицу, освещенную желтым светом фонарей. Кстати — не так уж и хорошо освещенную. Тускловато, однако. Показалось мне, или нет, но только вроде как я заметил в метрах трехстах от участка темную приземистую тень. Машина? А если машина — ТА ли машина?
— Кто из вас лучше стреляет? Ты, или Джон?
— Я! — безапелляционно заявил Кармайкл — Джон хорошо водит машину, спец! У него отец автомеханик.
— Тогда ты берешь в руки дробовик, или что там у вас есть калибром покрупнее, и сидишь наготове, не показывая, что уже приготовился. При малейшем намеке на стрельбу не думаешь, сразу открываешь огонь! И ты присоединяешься к нему, Джон! А мы с Ольгой ложимся на пол и ждем, когда в отобьетесь. Но это так, на всякий случай. Может еще ни чего и не случится!
— Хорошо, сэр Карпофф! — Кармайкл не испугался, не удивился — Я вам дам ручку от двери, чтобы если что вы смогли убраться из машины. Ну… если нас убьют и мы не сможем вас выпустить.
— Хорошо. Поехали! — коротко скомандовал я, и мы загрузились в патрульную машину, стоявшую возле входа в отдел. Уже когда Кармайкл захлопывал за нами дверь, он вдруг застыл на секунду, и наконец решившись, достал из кобуры полицейский «Смит и Вессон» и сунул его мне рукояткой вперед:
— Держите. На всякий случай.
И захлопнул дверь.
Ребристая рукоятка холодила ладонь, и было приятно ее ощущать. Вот теперь я не голый! Вот теперь трусы на мне! Хе хе…
Двигатель заурчал, мощная полицейская машина, способная свернуть с дороги даже грузовик мягко двинулась вперед. Минуты две или три ехали спокойно — вокруг не было никого. Совсем никого — даже встречных нет. Глубокая ночь, март, рассветет еще не скоро. И кстати… какой день недели? Уж не суббота ли сегодня? Я потерялся в днях недели, не слежу за ними. Когда ты не ходишь в офис, тебе абсолютно фиолетово на дни недели. Ты не ждешь пятницы, чтобы вскричать: «Наконец-то! Завтра выходной!». И определяешь день недели только по тому потоку машин, который встретится тебе ранним утром — если ты вдруг соберешься ехать по каким-то своим хитрым делам (ну а какие дела в субботу утром, или тем более в воскресенье — только хитрые!)
Сзади вспыхнули фары. Нас догоняла какая-то машина — та, или нет — пока еще не видно. Если это та машина, сейчас они нас обгонят, подставятся, а когда полицейские выйдут — нас всех и расстреляют.
— Кармайкл! Внимание! — завопил я, но парень только молча кивнул головой, передергивая затвор «Итаки 37» и закладывая в магазин еще один патрон. Четыре патрона в трубчатом магазине под стволом, один в патроннике. Пять патронов — и вся жизнь.
— Вижу! — Кармайкл опустил ствол короткого дробовика к полу.
Машина обогнала нас как стоячих, вырвалась вперед, проскочила метров на двадцать и тут же сделала резкий разворот, перегородив дорогу. Окна в чужой машине открылись, и в темноте заплясали вспышки выстрелов. Автоматы! Черт возьми, автоматы!
Джон развернул машину боком к нападавшим, и оба копа вывалились наружу, как по команде. Нас с Ольгой бросило на дверь, я врезался в металл головой, выругался, вставил дверную ручку в гнездо и через пару секунд мы с Ольгой уже лежали за машиной, слушая, как по ней лупят пригоршни крупного «града». Борта машины ерундовая защита от пуль серьезного калибра, но двигатель они точно не пробьют, потому я устроился так, чтобы между нами и нападавшими был массивный чугунный блок американского движка. Это вам не «Утес», и не ДШК, те бы разнесли машину к чертовой матери за считанные секунды.
Бухал дробовик Кармайкла, хлестко лупил револьвер Джона, фамилию которого я так и не узнал. Потом кто-то из них вскрикнул, похоже что Джон, потому что револьвер сразу перестал стрелять. А может он просто перезаряжался.
Чужая машина вдруг завелась и с визгом прокручивающихся колес сорвалась с места. Уходят?! Неужели уходят?!
Но радовался я рано, фары осветили нас, распростертого на земле Джона, под которым растекалась темная, почти черная лужа, и Кармайкла, который лихорадочно пихал в магазин дробовика длинные цилиндрики патронов трясущимися руками. Вот он пихает, цилиндрик падает, Кармайкл достает из кармана новый… а из чужой машины высовывается ствол, черный, длинный, как оглобля…
Время замедлилось, все видится странным, нереальным… лица в салоне чужой машины — я их вижу как две светлые, неясные мишени. От того момента, когда машина подлетела и развернулась, прошло всего секунда, не больше, но мне кажется — целая жизнь. Сейчас ствол изрыгнет свинцовую смерть, и этот здоровенный неудачник-коп умрет, так и не научившись как следует патрулировать улицы. А за ним мы с Ольгой, потому что между нами и этими бандитами больше не будет никакой преграды. А у нас с ней всего шесть патронов в барабане не самого лучшего из револьверов мира. И что такое шесть патронов — против автоматической винтовки, да еще и в руках опытного человека, сидящего в бронированном автомобиле?