Миссия
Шрифт:
Черт подери, я уже и забыл, что с женщиной бывает так хорошо! Может для этого надо было всего лишь влюбиться?
— Я не громко? Не шумела? — голова Ольги приподнялась над моим плечом, и волосы щекотнули кожу. Я поежился.
— Не особо — почти не соврал я. Почти — потому что честно сказать мне было не до того, чтобы измерять громкость стонов подруги в децибелах. Я и сам был не очень воздержан в звуках, хотя раньше такого за собой не замечал. Стосковался наверное по настоящему сексу, не по его техническому варианту (Сьюзен, прости!).
— Михаил Семенович… а что это было… ночью?
– голос Ольги стал тихим, заговорщицким.
— Хмм… ну… вначале это было в миссонерской
— Да ну вас! Хулиган! — Ольга хихикнула и легонько шлепнула меня по бедру ладонью — вы прекрасно знаете, о чем я говорю! Почему они все против нас? Почему охранники президента на нас охотились?
— Знаешь… я сейчас думаю, что это не охранники президента. С какой стати охранники президента будут нас охранять? Это агенты ФБР Сейчас ты спросишь — а почему тогда сотрудники ФБР на нас ополчились? У меня только две версии. Первая: они действуют по чьей-то указке внутри ФБР. И без ведома президента. Вторая версия гораздо хуже: президент по какой-то причине решил меня убрать. Именно меня, а не тебя. Кстати — как и в первом варианте. Как ты верно сказала — кто ты такая, чтобы их заинтересовать? Если только как приманка. Возьмут тебя, попробуют вытащить и меня.
— Тогда какая версия правильная? Первая, или вторая?
— Скорее всего — первая. У меня есть причины утверждать, что в глубине ФБР созрел заговор против президента, и теперь они сделают все, чтобы ослабить Никсона. И боюсь — они могут совершить на него покушение. Проще говоря — его убьют. И постараются свалить это убийство на меня. А может, и не будут стараться — просто убьют, да и все тут.
— А почему вы решили, что это именно так?
— Вначале я… не знал, что подумать. Совершенно не знал. Когда полицейские остановили нас в первый раз, я ждал, что преследователи выдадут свои намерения и нападут. Но они не напали. Возможно, что у них не было на то указаний. А вот потом, когда мы вышли из полицейского участка… видимо они успели связаться с начальством и получить приказ — валить всех вместе со мной — если понадобится.
— А зачем тогда мы вышли из участка? Надо было рассказать полицейским, что за нами охотятся бандиты! Связаться с каким-нибудь агентством, например агентством Пинкертона! И пусть охраняют!
— Ох, Ольга… это же очевидно! Ну давай представим, что я требую остаться ночевать в участке до утра. На каком основании? Кто мы такие? Задержанные, которых привели два олуха, и которые всем своим видом напоминают о непрофессионализме подчиненных. Убрать нас из участка с глаз долой, и забыть об этом случае, как о дурном сне! Вот что читалось в глазах лейтенанта, не видела? И опять же, что объясним? Нас преследуют… кто? Бандиты? Или агенты ФБР? Кстати — а если они решились бы и вошли в участок чтобы нас оттуда забрать? Кто бы им помешал? Я вообще удивляюсь, что они сразу начали палить, а не остановили машину с полицейскими и не пошли к ним держа перед собой значки агентов ФБР! Полицейским тогда точно бы пришел конец! А эти придурки достали автоматические винтовки и открыли огонь! Ну не идиоты ли? Дальше: какие, к черту, пинкертоны посреди ночи? Куда звонить? Кого нанимать? Оля, наша лучшая защита — бегство и анонимность! Пока не выясним, кто есть кто!
Помолчал, и добавил.
— Ошибся я. Думал — если в первый раз не напали, значит и во второй раз не нападут. Не хотел я подставлять парней. Надеюсь, они выживут. Когда мы убегали, оба были живы, я это видел наверняка. И вот опять из головы не идет — почему фебы не попытались подойти? Это же так просто — идешь, показываешь значок, требуешь выдать нас с тобой, а потом стреляешь! Наповал! Всех!
— Они вас боялись. У вас слишком серьезная репутация! — серьезно кивнула Ольга и вздохнула — Человека, который уложил Мохаммеда Али, который обыграл в стрельбе инструкторов полицейского управления лучше расстрелять издалека. А вдруг у вас оружие! А все знают, что вы не промахиваетесь! И зачем им рисковать? И кстати — они не ошиблись. У вас было оружие.
— Слушай, а ты голова! — искренне восхитился я — А вот я чего-то туплю. Устал, наверное…
— Что, настолько устали, что и... — лукаво усмехнулась Ольга и потянулась, от чего соски ее грудей уставились мне в лицо, как два ствола.
Нет, я не настолько устал. И мы снова сделали ЭТО. С расстановкой, медленно, вдумчиво, со всеми возможными (и невозможными — с точки зрения Ольги!) интересными забавами. До Камасутры тут было далеко, и с люстры я на подругу не прыгал, но в остальном все было очень интересно. Оторвались, как в последний раз! А может и есть — последний… Дальше-то что? Куда бежать?
А дальше мы немного поспали. Совсем немного, чтобы не клевать носом, если долго не придется спать. Часок, не больше. Потом пошли в душ, где с удовольствием и весело терли друг друга так непринужденно, будто делали это всю нашу с Ольгой жизнь.
Честно сказать, когда ты с кем-то вместе ползаешь по свинцовым ливнем и ждешь, что тебя вот-вот тюкнет жареный петух — человек становится тебе так близок, что кажется, ты прожил с ним долгие, очень долгие годы. И да, факт того, что совсем недавно вы лежали в постели и занимались неистовым сексом тоже нельзя сбрасывать со счетов.
Хотелось есть, потому мы побыстрее завершили водные процедуры, вытерлись, оделись, и покинули гостеприимный мотель под укоризненным взглядом пожилой леди, вернувшей мне двадцать баксов залога. Все-таки наверное мы были слишком шумны. Ну, тогда извиняйте! Впрочем — мне плевать, извините вы нас, или нет.
Первое, что сделал — купил утренние газеты. И… тут же вижу же заголовок: «Совершено покушение на президента Никсона! Президент находится в коме после травмы головы! Преступник разыскивается!» «Президент при смерти! Кто преступник?! ФБР хранит молчание! Директор ФБР отказывается говорить с журналистами! Государственный департамент молчит!»
Вот и все. Вот и конец моим американским делам. Столько труда, столько надежд… и все прахом. И только потому, что какой-то болван взял, да и треснул «императора» табакеркой по башке, после чего у «императора» случился апоплексический удар. Теперь у меня только тринадцать тысяч баксов в кармане, и как жить дальше я абсолютно не представляю.
Мы уселись в кафе, я заказал яичницу, еще что-то, даже не особо обращая внимания на то, что именно заказываю. Ольга тоже заказала, и минут десять мы ели молча — я потому что лихорадочно обдумывал то, что мне нужно сделать, Ольга же не хотела мне мешать. Через несколько минут я пришел к решению.
Некоторые решения требуют недель, даже месяцев размышлений. Некоторые — секунд и мгновений. На это решение мне понадобилось десять минут.
— Ты уйдешь со мной? — спросил я тихо, глядя в тарелку.
— Куда? — после паузы спросила девушка.
— Ты знаешь — куда. Только сына взять будет нельзя, понимаешь?
— Понимаю… — голос стал еще тише — Навсегда?
— Хмм… навсегда — звучит как-то странно, не находишь? Мы не живем вечно. Не знаю — на какое время, извини. Но есть вариант, что ты останешься здесь. Вернешься в Монклер, и будешь там жить. Или вернешься к отцу. Только учти, что они… те, кто нас преследовали — точно возьмутся за тебя. Чтобы достать меня.