Мистер Фермер. Между Адом и Раем!
Шрифт:
— Стой. — Одернула Зарю за плечо Зуриэль.
— Она предала нашего хозяина, снашалась с этим… недостойными, грязными… демонопоклонническим сбродом. Я не позволю кому-то вроде неё вновь воссоединиться с…
— Ты заблуждаешься. Стань она кем-то вроде них, — кивнула в сторону трупов Зуриэль, — уже давно пала бы во власть Раздора. К тому же, Ашхара — гордое заклинание, и никогда бы не стало защищать недостойного. Если тебе и этого мало, вспомни, кому служишь. Думаешь, наш хозяин пожелал бы вреда своей возлюбленной? Уже забыла, как он делил любовь со смертной Мурркой, чья история, прошлая жизнь имела куда больше тёмных пятен.
— Она предала нас… — ударив ногой дроу по рёбрам, так, что Аорра, даже в бессознательном состоянии ощутила боль, прорычала Заря.
— Разве? Она ничем не лучше вас с Ветерком. То, что вы делали, так же порочно, как и то, в чём ты подозреваешь Аорру. Беспричинно,
— Ты не посмеешь. — Произнесла Заря, после чего за спину её, поддерживая подругу, переместилась Ветерок.
— Ещё как посмею. — Из света создав клинок, вместе с инквизитором, приготовилась к бою Зуриэль.
Ситуация накалялась. Словесная перепалка, обвинения в бездействии, предательстве, недостаточной помощи Матвеему перетекали в подготовку к схватке не на жизнь, а на смерть. Убить конкурентку, завладеть всем, остаться одной с тем, кто ценнее собственной жизни и будущего всего мира. Безумие, в котором девушки находились, поработило их умы, затуманило рассудок, и всё благодаря Раздору, чья магия в этом помещении была скрыта во всём имеющемся интерьере, наполнявшем комнату. Ковры, картины, посуда, мебель, шелка — всё здесь пропиталось скверной, требовало Раздора и крови. Сам демон, находясь заточённым в сфере, с наслаждением наблюдал, ожидая исхода этой перепалки.
— Матвеем, — простонала с пола бессознательная Аорра, — я иду к тебе, Ашхара… я умираю и иду к тебе. — Уже решившись демона внутри, пережив экзорцизм и вновь создав клинок души, Аорра пытается себя добить. Лезвие почти вонзается в глотку, но стопа с небольшим, острым, пылающим пламенем каблучком прибивает лезвие к земле, расщепляет и превращает в пыль.
Лицо Зари искажается от недовольства, злости, сожаления, что не дала Аорре сделать желаемое. Но не после этих слов, не сейчас, когда она выглядит как беспомощный ребёнок… «Эта сука, она любит его, а хозяин её, я не могу заставить его грустить, вновь…» — Одернув ногу, Заря велит Ветерку заковать Аорру в воздушный кокон, связать по рукам, ногам, запечатать всё, включая воздух, которым будет дышать тёмная императрица.
— Матвеем непременно узнает о том, где и среди кого мы наши Аорру. — Закинув Дроу себе на плечо, говорит Заря. Зуриэль, выдохнув, с благодарностью преклоняет пред той голову.
— О большем и простить вас не могла, мудрая Заря. — Говорит падший ангел.
— Что с помещением? Темная сила, это место пропитано магией Раздора. — Говорит инквизитор. Старик, только-только подготовивший речь примирения, так же с облегчением вздохнул.
— Сжечь, дотла. — Повернувшись к порталу, говорит Заря.
— Но, возможно, эта комната спрятана где-то под имперским дворцом. — Говорит инквизитор.
— Значит, сожжём вместе с дворцом. — Оглянувшись, бушующим в глазах пламенем, наградила инквизитора Заря. От взора столь свирепого, даже старому воина стало не по себе. Рыжая бестия не шутила, она и впрямь была готова сжечь весь дворец.
Глава 20
Юг Империи. Святая роща.
Четвёртые сутки полыхал величайший и прекраснейший эльфийский город Эльамар. Колыбель семян, дом долгожителей, хранителей времени, традиций и знаний. Огромный, просторный город заполняли высокие, лиственные гиганты-деревья, чьи пустоты тысячами лет являлись домом для десятков тысяч длинноухих семей. Каждое дерево несло в себе историю, память о предках, являло собой гений архитектуры и инженерии, давая жильцам комфорт и безопасность, о которой и подумать не могли многие аристократы рода человече. Каждый древесный гигант — крепость, чтобы добраться до верха которой, требовалось преодолеть не одну тысячу ступеней. Именно поэтому войско Войны не пыталось выбивать забаррикадированные узкие двери, за которыми, наверху, могло стоять ещё до полусотни дверей. Они не врывались внутрь, не шли по крутым, открытым лестницам, огибавшим деревья, которые простреливались меткими Хранителями с других домов. Они избрали другую тактику, самую желанную для демона, носившего имя Смерть.
Высота отдельных древесных башен достигала сотни метров, а плотность коры превышала толщину и прочность городской стены. Ни ветер, ни вода, ни сама почва не могли пошатнуть этих великанов, пустивших свои толстые корни глубоко в недра земли. Потому-то Смерть, зная о недальновидности и бесхитростности Войны, даровал ему часть своей силы, магии.
Лесной Пожар — заклятье звучало просто, но все, от Семян до Божественных Цветов и текущих правителей здешних мест, боялись его так же, как сухая трава боится пламени. В огне, созданном культистами и самой Смертью, не было ничего сверхмогущественного, ничего такого, чему нельзя противостоять разумным, живым существам. Однако, в простоте этого заклятья и таилась самая главная опасность. Пламя, созданное демоном, охватывало строго то, что было создано из органики. Оно горело, его можно было сбить, но… не погасить. Огонь Лесного Пожара горел, тух, почти что терял всё тепло, после чего, когда о нём забывали, снова разгорался и пылал до тех пор, пока было чему гореть, пока мана, напитывающая проклятый Угольный камень, не иссякнет, или не иссякнет жизненная сила того, кто его использовал. Угольный камень — сердце одной из древних Цветов, молодой девушк, укротившей пламя и убитой культистами в своих демонопоклонических целях. Именно оно дало жизнь величайшему и сложному проклятию, созданному Смертью. Она всегда трепетно относилась ко всему живому, познала пламя в надежде, что сможет стать для леса самой надёжной защитой. Она даже собственноручно взрастила похожее на себя семя, в итоге став главным оружием и гибелью для леса. Смерть, зная о просторах мира, не хотел прибегать к Лесному Пожару сейчас. Только, это было лучшее время и возможность показать братьям уровень своей подготовки, своё могущество, их отличие, а также раз и навсегда решить, кто из четырёх демонов должен быть главным. Теша себя надеждой из сердца Цветка Последней Зари создать ещё один Угольный камень, Смерть решил использовать все доступные ему способы для утоления своих амбиций, и жизни братьев в данный час так же являлись для него лишь способами достижения целей.
С отрядом культистов-изгоев, поднятым войском демонов, пустынной нежитью и толпами выгнанных из глубинных пещер Рыкунов, Война по широким, устланным трупами улицам пробивается к главному древу, именуемому Древом Жизни. Из этого древа на свет вышла Цветок Божественного Древа и род, чьи потомки сместили верного демону, Санд Лефсет Морела. Тасс Меллэр и Тасс Меллим. Эта семейка, избранный Матвеемом род Тасс, прожили очень долгую, наполненную болью, страданиями и унижениями жизнь. Десятки битв, интриг, коварных, в некотором смысле предательских происшествий, сделали связь дочери и отца невероятно крепкой, а веру их в Бога, безоговорочной. И без того мерзкая, миролюбивая и тщедушная сущность Цветка Древа, вызывавшая у Войны отвращение, нашла себе достойных, сильных защитников и союзников. Цветок Древа, оставшаяся защищать наследние Хранителей, относилась к демонам, как к… человеческим существам. Проводила опыты, обряды экзарцизма. По мнению других демонов, она недооценивала порождения тьмы, пытаясь перевоспитать их, вызывая у трёх Темных владык лишь смех и сочувствие. Три брата смеялись, когда Война с опаской поглядывал в сторону Хранителей и защищавшей их леса Цветка Древа. Война считал, что, братья не понимают насколько заразительно опасными бывают мысли о мире, во время войны.
Прикрываясь каменными големами, огромными, поднятыми из мертвых воинами-носорогами Го, Война, по трупам сквозь пламя, добирается до Древа Жизни. Несколько зачарованных эльфийских стрел, огибая препятствия, живые камни и мертвую плоть, по дуге, достают Войну. Высекая искры, две стрелы чиркнули по ржавому, перепачканному сажей нагруднику. Хранители точны, умелы, но их стрелы малоэффективны. Приметив стрелка, искуссно пускавшего по нему две стрелы разом, Война, реагируя на атаку, рукой ловит одну из стрел. «Ваша магия слабеет…» — едва демон подумал об этом, как длинноухий стрелок, следующим выстрелом попадает Войне прямо в голову. Стрела вошла точно в прорезь для глаз, застряла в черепе. Будь темный гигант простым смертным, наверняка бы погиб, а так… Вырвав стрелу вместе с сгнившим, давно не видящим глазом, демон отбрасывает стрелу в сторонку, поднимает с тела убитого гоблина копье, целится. Ушастый почувствовал, за ним следят, его ждут, и решил сменить позицию, затеряться среди других стрелков.
«За спинами братьев прячутся только трусы». — Не став долго ждать появления снайпера, Война метнул свой снаряд ввысь на пятьдесят, а в длину на триста метров. Летя по прямой, будто пуля, копье пробивает самодельное укрытие Хранителей, подбрасывая в воздух и прибивая к стенке одного из стрелков. — «Я тоже слабею…» — глядя на свою руку, понимая, что бросок вышел хуже, чем ожидалось, Война, вместе со своей гвардией, продолжает путь прямо под древо.
<