Мистер Фермер. Между Адом и Раем!
Шрифт:
Понимая, что пользоваться мирно спящей Аоррой как-то некрасиво, от отросших, длинных волос и до накачанных бедер, голодным взглядом оцениваю вернувшуюся ко мне Зуриэль.
— Я… — На щёчках её румянец. Засранка… она опять влезла в мою голову. Хотя, так то лучше, значит понимает, чего я сейчас хочу больше всего. — Я ментально передала Легиону все ваши пожелания, и теперь полностью в вашем распоряжении, господин. — Опускаясь на колени, Зуриэль закидывает длинные волосы себе за спину. Её смущение, граничащее с желанием, отзывается такой же как и у Аорры, пошлой, но при этом более сдержанной улыбкой.
Сильные
— Потише… не так быстро. — Оказавшись в позиции просящего, ощущая, что готов кончить в тот же миг, когда у меня только встал.
— Господин. — Облизнув головку и отпустив мой член, с усмешкой и покорством ответила Зуриэль. Она издевалась надо мной. — Как прикажите поступить с Астаопой? Хотите, мы прикажем раздеть её, поставить на четыре кости и полностью отдать в ваши руки. Либо же, если сочтете нужным, передать тело её нашим мужчинам, чтобы те спустили пар, и…
— Изнасилования я не допущу. Мы с тобой выше этого, так ведь? — От слов моих, только и ждавшая подобной точки зрения Зуриэль, прильнула к моему паху. Рукой охватив меня за бедра, проговорила:
— Конечно.
— Астаопу необходимо осушить. Отнять у неё ману, забрать силы, превратив в существо, ничем не отличающееся от обычного смертного. Уверен, маны в ней предостаточно, и использовать это её внутреннее сокровище следует в правильной стезе. — Чувствуя, что волна экстаза, едва не заставившая меня кончить, откатывается, вновь направляю свой член за щеку Зуриэль.
Ангельские крылья распахнулись, закрыли нас, и в ту же секунду внутрь вошла Облачко. Что за пиздец, здесь что, проходной двор, ярмарка?
— Милая, не сейчас… — Говорю я.
— Хозяин, эта тварь (должно быть она говорила об Астаопе) быстро восстанавливается, крепнет и становится опасной. Что нам с ней делать?
— Лишить маны и возможности побега. — Чувствуя горячие губы на половом органе, из последних сил стараясь сохранить самообладание и не закатить глаза.
— Тогда… мне следует обрубить ей крылья, подрезать сухожилия рук и прострелить колени? — Не сводя глаз с прятавшей лицо за крыльями Зуриэль, спрашивает Облачко.
— Нет, магических пут на крыльях, руках, ногах, должно быть достаточно. Я скоро приду, пусть Легион будет готов, мы попробуем передать ему часть запаса маны Астаопы.
Облачко всё так же стоит. Не торопится уходить, пристально глядит за нами.
— Что-то ещё?
— Хозяин, я тоже хочу… этого. — Пальцем указав на голову Зуриэль и то, что скрывалось в её бездонной глотке, говорит облачко.
— Извини, милая, но мы же се…
— А-а-а-а-а… не произносите это поганое слово. — Перебила меня и недовольно закрыла уши руками Облачко. — Всё… ухожу-ухожу.
Дверь
Холодное дуновение сквозняка пробегает по моему освободившемуся от жарких оков члену. Тонкой струйкой слюны, от кончика и до уст Зуриэль, протянулась прозрачная нить.
— Вам не стоило её отвергать. — Говорит ангел.
— Она моя семья… — Отвечаю я.
— Нет, она демон, перенявший жестокость прошлого «я» и похоть… вашу. Та, кого вы кличете Облачком, есть ничто иное, как Суккуб, и отношение ваше к ней может отозваться большими проблемами. — Не торопясь подниматься с колен, в пол голоса шепчет ангел. Легко ей говорить, она не приглядывала за этой малышкой, не игралась с ней, не баловала, не наблюдала за тем, как та день за днём растёт. Да, Облачко не была моим ребенком, но лишь благодаря ей я ощущал себя отцом, не просто задротом, а мужчиной, что обязан защищать свою семью.
— Она не ваш ребёнок. — Вновь говорит Зуриэль. — И подобное ваше отношение к ней делает ей только больнее.
— Эх, Зуриэль, я ничего не понимаю в демонах, ангелах и… том, что стоит между ними. Но, если ты так говоришь, должно быть, так оно и есть. — Положив руку на эти прекрасные, шелковистые локоны, с согласием своим чувствую, как нежностью на моё одобрение отзывается и Зуриэль.
— Примите её. Поймите, она сейчас взрослее и сильнее любого, даже долгоживущего человече. В ней сокрыта горечь веков, столетние страдания живых, а оболочка, лишь скорлупа, говорящая о том, что Суккуб созрел. Вы ведь из рода Человече? А в связи между человече не может родиться Суккуб, понимаете? — Взяв меня рукой за яйца, с глазами и надеждой о понимании, спрашивает Зуриэль. С молчанием моим, хватка её взмокших от слюней рук становится всё сильнее.
— Понимаю… понимаю… — перестав ощущать наслаждение и почувствовав боль, прошу, — пожалуйста, отпусти.
Пальцы Зуриэль обмякли, моё просьбу ангел вновь поглощает устами вместе с членом. Ударом головки об узкую глотку чувствую экстаз и… нечто большее, желание поставить её на четыре кости и отодрать за то, что недавно я ощущал себя школьником, которого отчитывает строгая учительница. Ладно, разберусь с Облачком потом, а пока время взять своё.
Играться долго с губками ангела скучно, высвободив член, прижимаюсь к её сильной, накачанной груди, пропускаю ствол меж сисек и заставляю ангелочка сжать свои холмы, опустив вниз длинный, игривый язычок.
Влажный ствол, не успевший забыть разговорчивый ротик Зуриэль, как нож между маслом проходит меж её грудей, кончиком касается влажных уст и острого язычка. Всё сильнее, глубже и дальше проталкивая того меж сисек, ощущаю приятную мягкость и в конце горячий и нежный поцелуй её губ. Как же я рад… в каком восторге и трепете моё тело. Пора заканчивать игры.
— Зуриэль, я хочу, чтобы ты легла сверху Аорры, оттопырила зад и… — Скрипнула дверь. Лёгкий сквознячок пробежал по моей голой спине. Кто-то зашёл, точно не враг, ведь на визит гостя никто не отреагировал. Повернув голову, вижу на потолке с задравшимся черным платьем, сведенными за спиной крыльями, будто летучая мышь, с огромными любопытными глазами, повисла Облачко.