Мистер Фермер. Между Адом и Раем!
Шрифт:
Души двинулись в мою сторону, словно я дверь. Они шли ко мне, протянутыми руками, касались, сливались со мной. Я слабел, а очередь их никак не уменьшалась. Казалось, сейчас их даже больше, чем тогда, живых на стенах и под стенами. Силы покидают меня, даже вливание маны Легиона не способно исправить положение. Позади уже слышатся звуки боя, чей-то дьявольский рев, требующий вернуть украденное. Гордись собой, Матвей, кажется, ты умудрился украсть души у одного из самых древних и ушлых богов, хе-хе.
Очередь наконец-то начинает уменьшаться. Горло мое дерет, в глазах туман, пальцы начинают ссыхаться, с ними, начинаю чувствовать, как
Внезапно очередь двоится. Еще недавно одетые в белые туники, местами обнаженные души, облачаются в роскошные, сияющие доспехи, вооружаются такими же роскошными копьями, мечами, щитами, с выгравированной на них буквой М.
— Госпожа, отступите, помогите Владыке, мы прикроем ваш отход. — Играя рельефными мышцами, выстраиваясь в боевое построение, около двух десятков храбрецов, в обход нас, направляются к реке. Облачко тут же возвращается, вливает в тело мое немного своей маны, а с ней и жизни. Я чувствую прилив сил, вновь, протягиваю к нуждающимся руку, и души, становясь частью меня самого.
«Они принадлежат нам, они должны плавиться в кузне!» — под звуки битвы слышатся демонические голоса, и, загоняющие их обратно в ад, мужские, басистые выкрики.
«За жизнь после смерти!» — Воскликнул кто-то из светлых душ.
Ухватив последнюю, продолжавшую мяться в сторонке Регину за руку, я оборачиваюсь. Хочу отдать смельчакам команду об отступлении, попытаться спасти еще хоть кого-нибудь. Но вместо храбрых воинов, их врага, вижу Его: плечистого мужчину в бардовом фраке, облегающих мощные ноги брюках. Высокий, стройный, с золотыми волосами, черными круглыми очками поверх глаз. Весь из себя такой величественный, стильный, в белых перчатках. В правой руке его я видел какую-то нить, впадающую в реку, и через нее идущую ко мне. В левой руке его лежал кинжал.
Сжав веревку кулаком, очкарик показывает, мол, смотри что у меня есть. От действий с веревкой мне становится не по себе. В груди начинается пажар, острая боль.
— Хватит игр, исчезни навсегда! — Произносит знакомым демоническим басом мужчина и клинком своим, желая разрубить петлю, наносит по веревке удар.
Глава 29
Лезвие кинжала скользнуло по веревке. По спине моей пробежал холодок, щекоча нервишки, златовласый на том берегу замер. Сначала он ехидно улыбался, стоял напротив и смотрел. После, когда улыбка сползла с его лица, опустил взгляд на веревку, еще раз попытался перерезать ее клинком. Безуспешно. Очки сползли с его глаз на переносицу. Ножиком своим пытаясь распилить толстую, напоминающую канат, веревку, тот дергался, поглядывал за реку и чего-то ждал от меня. Может, хотел, чтобы я тоже попытался ее перерезать, чтоб не утянул его за собой?
Опустив взгляд, вижу, что на пояснице моей она не такая толстая как в руках его. Моя веревка как шнурочек, ниточка, не выглядящая особо прочной. Странный дядька, знакомый голос, и лицо вроде кажется знакомым, но вспомнить его не удается. Может, он один из множества демонов, которых мы когда-то победили в сражении против эльфийского владыки, кажется, его звали Лефсет.
Лезвие выпадает из рук очкарика, рот его открывается. Кажется, он не ожидал, что в руках моих может крыться столько силы. Ха-ха, да, я сама мощь, всемирная загадка, я бог, мужик!
Помахав ему оторванным концом нити, бросаю её в воду, а после мысленно даю Облачко команду: вытягивай меня!
Щелчок, пасмурное небо сменяется ночным, а вулканический, мертвый пейзаж лесным, дождливым. Не стучат молоты, не звенит сталь, только дождик стучит по моей рубашке и по замершей в гробовой тишине округе. Что нового, хочется спросить у местных, тех, вернее всех, кто сейчас, рухнув на колени, в землю, прямо в грязь, вдавливал свои лбы. Я опять что-то пропустил.
— Оу… — Обернувшись, качаясь как Капитан Воробей, за спиной своей вижу сидящих на земле, вымотанных Облачко, Легион, а за ними ровной шеренгой сотни разных лиц. На чьём-то лбу рога, за спиной перепончатые, словно у летучей мыши, крылья. У других рогов нет, но глаза словно у ящериц, а крылья как у птиц, пернатые. Все абсолютно разные, не похожие друг на друга, и в рядах их, не без труда, лишь присмотревшись, я вижу улыбающуюся Регину, волчицу с черными длинными когтями, а так же магов с пернатыми, серыми крыльями. Они воскресли, у меня получилось!
— Друзья, вы живы… — Сделав шаг, я будто всем телом онемел, проваливаюсь, обмякнув, падаю в руки примчавшихся на помощь дриад. Как будто в банке, слышу суету, возгласы. Они о чем-то встревоженно пищат, а я улыбаюсь, радуюсь, ведь теперь мы вновь вместе, и друзья мои живы, опять со мной… Как же я счастлив, очень, очень рад…
Божественное измерение Кровавой Кузни.
В гневе, кусая, а после вновь отращивая ногти, из стороны в сторону метался Кузнец. Малиновый фрак был заляпан его же кровью, клинки брошены в угол, прокляты им и названы бесполезным оружием.
— Успокойся, друг мой. — Заняв почётное место, трон самого Кузнеца, наблюдая за его терзаниями, говорит Аид.
— Он собственноручно разорвал Нить судьбы и выжил! Аид, ты понимаешь это?! Он больше не человек, он больше не в нашей власти! — Орал на Первозданного, одного из самых сильных богов, Кузнец. Любого другого за такое обращение Аид уже давно бы прикончил, но наблюдать за Кузнецом… за его агонией, доставляла Бессмертному истинное удовольствие. Игра, затеянная им, приобретала совершенно немыслимые, рушащие планы богов, обороты. «Невероятно, мой мальчик, это великолепно, ха-ха-ха!» — Смеясь про себя, хваля Матвея, но при этом строя каменное лицо, Аид говорит:
— У тебя ещё все козыри в руках.
— Козыри? Ты не хуже меня знаешь, что творят эти идиоты. Один ослушался меня, решил, что самый умный, и теперь схвачен. Второй боится даже собственной тени, замысел его разгадан, и скоро за ним начнут охоту. Третий вообще ранен и скоро дух испустит, потом жди сто лет, пока силы восстановит… — Махая руками, кричит Кузнец. — Нить судьбы, использовать ее, нарушить контракт, я думал, она мой главный козырь!
Аид еле сдерживает свой смех, ощущая дискомфорт от трона Кузнеца, встаёт и разминает плечи: