Мистер и Миссис
Шрифт:
говорит, что сейчас я стала только краше, и что эти растяжки показывают ему, что я
пережила, чтобы дать нам семью. Каждый раз, когда мы занимаемся любовью, он почти
молиться на них и на меня.
Когда его язык опускается ниже, между моих ног, мои бедра раскрываются без
малейшего колебания. Он владел каждым дюймом меня, и он может продолжать иметь это,
если это то, что он хочет.
Его рот облизывает меня в тех местах, которые он так хорошо знает, в том ритме,
который мне нравится. Здесь нет места ласкам или поддразниваниям. Просто его рот на моей
киске, поглощающий мой оргазм. Я почти не двигаюсь. Я просто лежу там, а он сосет меня,
пока я не кончаю. И когда я это делаю, моя спина выгибается, и я стону, чувствуя, как
неимоверный оргазм пронзает мое тело. Это именно то, что мне сейчас так необходимо.
– Как ты всегда это делаешь?
– Делаю что? – бормочет он, прокладывая дорожку из поцелуев по моему телу.
Он встает между моими ногами, но не делает ничего, чтобы толкнуться своим членом
в меня. Вместо этого он просто нависает надо мной, глядя мне в глаза.
– Всегда даешь мне то, что мне нужно, когда я сама даже этого не знаю?
Его улыбочка становится немного дерзкой, и это заставляет меня улыбнуться. Хотя я
чувствую себя немного уставшей и ошеломленной после такого оргазма, который он только
что мне подарил.
Он не отвечает. Он наклоняется и клеймит мой рот, позволяя мне попробовать себя.
Его поцелуй такой же сильный на моих губах, как был на моей киске. Он полностью
поглощает меня, а я просто лежу и принимаю это. Его тело немного сдвигается, а его член
прижимается к моей киске. Одним сильным толчком он заполняет меня, прорываясь внутрь.
Это то, что нам нужно. Мы как одно целое, когда наши души и тела соединяются вместе. Как
бы глупо не звучало, но он моя родная душа. Я без всяких сомнений знаю, что ждала его всю
свою жизнь. И я рада, что делала это, потому что он стоил того ожидания.
Наше занятие любовью нежное и медленное, без какой-либо спешки. Филипп берет на
себя инициативу, поскольку он дает мне бесконечное удовольствие. Я так много раз кончала,
но он требует все больше и больше. Наконец, когда я почти теряю сознание от всех оргазмов,
Филипп делает толчок в мою киску и кончает.
Мы лежим в полной тишине, обнимая друг друга, и я собираюсь уже заснуть, когда
Филипп шепчет в темноте.
– Если это будет девочка, я хочу назвать ее твоим именем.
– Хмм? – я почти уже в царстве морфея, когда его слова доходят до моих ушей.
– Я видел тест, перед тем как отвести тебя в кровать. Я был прав. Как и всегда.
ЭПИЛОГ
Филипп
Спустя шесть лет …
– Один, два, три, четыре …
– Папа, почему ты считаешь?
Я стискиваю зубы, потому что Ноа сидит рядом со мной, и я не хочу устраивать
сцену. Мы находимся на футбольной игре ЭмДжей, и я не хочу смущать ее.
– Ничего, сынок, - отвечаю я Ноа сквозь стиснутые зубы. Я внимательно слежу за тем,
как тренер ЭмДжей разговаривает с Молли в стороне, наклоняясь к ней слишком близко, как
мне кажется. Он всегда улыбается ей, ведет себя дружелюбно, но именно сегодня это уже
раздражает. Он наклоняется и смеется над всем, что она говорит, и это чертовски меня бесит.
Моя почти пятилетняя дочь ЭмДжей ( прим. пер. – с англ. MJ), названа в чести Молли.
Мы начали называть ее Молли Младшей ( прим. пер. – англ. Molly Junior), как только она
родилась, и поэтому в сокращенном варианте так и прижилось имя ЭмДжей. В данный
момент она находится на поле, собирает цветочки и борется с другими детьми – сегодня она
веселиться по полной.
Единственная проблема, похоже, исходит от ее чрезмерно дружелюбного тренера.
На прошлой неделе Молли упомянула, что тренер присылает ей много писем по
электронке, и это немного ее раздражает. Когда я зашел на электронную почту Молли, я
заметил, что она была единственным получателем писем. Молли не обращала на это
внимание, говоря, что он просто пытался помочь ЭмДжей сосредоточиться.
Я начал наблюдать за ним, когда он ошивался возле моей жены и прилагал все
усилия, чтобы всегда быть на стороне Молли, когда проводились подобного рода игры. Я
доверяю своей жене, и я знаю, что она никогда не пересечет линию, но этот ублюдок должен
знать свое место.
Он тянет свою руку и кладет на ее плечо, немного сжимая его, и я смотрю на них,
когда это происходит. Я тут же подрываюсь со скамейки.
Я замечаю, как Молли делает шаг назад от такого контакта, и это меня бесит. Ей не
нравится, что кто-то касается ее, кроме меня. И мне тоже. Я единственный, кто прикасается к
ней, даже самым случайным образом. Она моя. В каждом чертовом смысле этого слова.
– Коснись моей жены еще раз, и будешь писать письма своей матери пальцами ног.
На его лице появляется шок, и это, должно быть, смешно, но я слишком зол, чтобы
оценить это. Я чувствую руку Молли на нижней части моей спины и немного расслабляюсь,