Мистер Слотер
Шрифт:
Ответа не последовало.
— А я скучаю. Не скажу, что собираюсь остановиться в Лондоне — нет смысла менять одну тюрьму на другую. Нет, я лишь загляну в Лондон, чтобы сориентироваться и лечь на курс. А затем, наверное, поеду в Европу. В любую страну, где нет войны, поскольку дни солдатской службы для меня уже позади. — Он встряхнул головой, рассыпав брызги. — Я постараюсь найти страну, — продолжал он, — где куплю себе титул. Лорд Слотер. Или барон Слотер, или маркиз де Слотер. Не сомневаюсь, что это возможно. В наши дни, в наш век, с деньгами не имеет смысла быть простолюдином.
Лошади тянули
— А вы ведь меня убьете.
Мэтью посмотрел Слотеру в лицо. Арестант глядел на него бесстрастно, слегка склонив голову набок.
— Я бы убил, — продолжал Слотер прежде, чем Мэтью успел сформулировать ответ. — В смысле, будь я на вашем месте. Получил бы деньги, а потом убил бы вас. Это если бы вы были на моем, конечно. — Он улыбнулся едва заметно. — И правда. Что такое пять фунтов, если у вас в руках пятьдесят или более? А я ведь — как вы меня назвали, мистер Грейтхауз? А, да. Обыкновенный преступник.
— Мы не будем вас убивать, — ответил Мэтью.
— Но ведь и не отпустите? Вы не собираетесь держать слово, я знаю. Да, Мэтью, я это вижу у вас в глазах. Итак, если вы меня не отпускаете, но и не собираетесь убивать, что вы тогда расскажете своим нанимателям о деньгах? Потому что в Нью-Йорке я наверняка расскажу им, что вы завладели моим кладом, ибо зачем бы мне молчать? И они захотят от него долю, разве нет? И долю приличную, я бы сказал. Я-то знаю, что такое жадность!
— Заткнись, — бросил Грейтхауз через плечо. Кажется, телега добралась наконец, слава Богу, до вершины крутого подъема.
— Мне кажется, это проблема для вас обоих, — продолжал Слотер, ничуть не испугавшись. — И для меня тоже. Неужто вы хотите делиться деньгами с людьми, которые не осмелились даже панталоны запачкать, чтобы привезти меня? Вы двое сделали всю работу за вшивые пять фунтов? Стыд и позор, джентльмены.
— Мэтью, — мрачно сказал Грейтхауз. — Если он снова заговорит, вставь ему, будь добр, ствол пистолета в пасть.
— Ну-ну, вы же знаете, что молодой человек этого не сделает. Я разбираюсь в пистолетах, сэр, как разбираюсь в бритвах. Что если он выстрелит и выбьет мне мозги вместе с затылком? Прощайте, денежки! Мертвый Слотер, и ни пенни для Грейтхауза и Корбетта. Нет, сэр, разумнее всего было бы заверить меня, что вы меня отпустите после того, как я вам покажу ларец, а потом… если вы не лжец, молодой человек… я буду очень благодарен, если и вправду отпустите меня идти своей дорогой. Я буду вспоминать вас добром, лежа в Европе на шелковых подушках.
— Слушай, сделай нам всем одолжение, заткни свою чертову па…
Но тут сам Грейтхауз замолчал, потому что упряжка выехала на гребень холма, и открылся извилистый спуск. Справа рос густой лес. Слева — обрыв, уходящий в лесистую расщелину, где на глубине пятидесяти футов гуляли по дну клочья тумана.
— Боже мой, — сказал Слотер, перегибаясь через борт телеги. — Я совсем забыл про этот опасный спуск.
Грейтхауз крепко натянул вожжи — впрочем, необходимости в этом не было,
Они молча сидели под дождем. У Грейтхауза поникли плечи, вода капала с подбородка. Мэтью протер глаза — руку с пистолетом он спрятал под защиту хлюпающего плаща. Слотер длинно-длинно вздохнул и сказал наконец:
— Чуть больше мили осталось до Форт-Лоренса, джентльмены. Как вам будет угодно поступить?
Когда Грейтхауз заговорил, голос его был натянут, как ирокезская тетива.
— Н-но, пошли!
Он хлестнул вожжами, лошади не тронулись с места. Он хлестнул сильнее, уже с некоторой злостью, и одна лошадь двинулись вперед, потащив за собой ту, которая выражала протест. Фургон покатился, перед ней бежали ручейки грязи.
— Поглядывай на обрыв, — велел Грейтхауз Мэтью, хотя мог бы и не говорить: Мэтью и так уже измерял расстояние между колесом и катастрофой. Копыта уверенно вспахивали грязь, но все время была опасность, что они накренятся влево. Если поедут, и Грейтхауз не успеет выправить фургон, он вполне может полететь с обрыва, и лес с туманом скроют кости на ближайшие сто лет.
Фургон спустился еще на шестьдесят ярдов, и стало ясно, что дорога, измученная временем и непогодами, сужается.
— Близко здесь, — сказал Мэтью. — Два фута, не больше.
И тут он с испугом понял, что на несколько минут полностью отвлекся от Слотера. Ему вдруг представилось, как Слотер вихрем налетает на него и бросает навстречу смерти. Но арестант сидел, ни на дюйм не сдвинувшись, и глаза закрыл, защищая их от мелкого дождя.
Телега шла вниз по скользкой глине. Мэтью с тревогой смотрел, как приближается к колесам левый край дороги, где дождевые потоки срезали приличный пласт земли. Лошади ржали и мотали головами. Грейтхауз посмотрел влево, увидел, сколь малое расстояние отделяет колеса от края. Меньше десяти дюймов — слишком близко, чтобы не беспокоиться по этому поводу. Потянув на себя вожжи, он крикнул:
— Тпру-у!
Слотер открыл глаза.
Грейтхауз поставил тормоз. Обернулся, стер плащом воду с глаз и мрачно посмотрел на арестанта.
— Что будем делать? — спросил Мэтью.
— Не нравится мне эта чертова дорога. Не хочу вести лошадей по ней слишком далеко — она может быть там еще сильнее смыта. — Он обернулся назад, на пройденный спуск. — И развернуться негде. Адова будет работа — поднять туда фургон задним ходом.
— Повторяю свой вопрос.
— Я его с первого раза расслышал. — Грейтхауз бросил на Мэтью взгляд, от которого кровь стыла в жилах. — Единственное, что мы можем сделать, если хотим добраться до этого форта, — идти пешком.
— Разумное предложение, — заметил Слотер и не успел вздохнуть, как на него налетел Хадсон Грейтхауз, а когда Грейтхауз на кого-нибудь налетал, человеку деваться было некуда. Одной рукой ухватив за рубашку, другой за бороду, Грейтхауз наклонился к Слотеру, и глаза его горели как лампы.
— Не раскрывай рта, — прошипел Грейтхауз. — Ничего не делай такого, что может мне не понравиться.
Голос у него дрожал, не от страха — от потери самообладания. Мэтью давно понял, что это было чуть ли не основным свойством его натуры.