Мистическая Прага

Болтон Генри Каррингтон

Глава II

Соломон Богемии

Ни разу в жизни глупости не ляпнул

И умного не сделал ничего.

На каменистых высотах, нависая над прекрасной лесистой лощиной, с одной стороны, и рекой Влтавой — с другой, стоит группа древних сооружений, состоящая из крепости, нескольких замков и церквей, которые, вкупе с маленькими домиками, приютившимися на кручах, и узкими, искривленными улочками, образуют один из кварталов Праги, известный как Градчаны. Некоторые замки стоят здесь уже почти целое тысячелетие, а одно из самых старых богемских зданий было возведено здесь в 874 г. В то время, о котором идет речь, самым впечатляющим из них был древний дворец с богато украшенным фасадом и четырьмя куполами, бывший резиденцией сказочно богатого и влиятельного князя Уильяма фон Розенберга, рыцаря Золотого Руна и посла в Польше, которого в этой стране так уважали, что предлагали ему польский трон. Под руководством Рудольфа он вел важнейшие дела империи. Его дворец тайным подземным ходом соединялся с королевским замком, большей частью для того, чтобы монарх был спокоен за путь бегства на случай осады, а также и потому, что существенная часть королевской казны и важных бумаг хранилась в этом роскошном здании, перенесенная туда после опустошительного пожара 1541 г.

Поблизости от дворца Розенберга стояли две церкви: первая, костел Всех Святых, была построена королем Оттакаром II и расширена Карлом Великим, а затем восстановлена после пожара на деньги сестры Рудольфа Елизаветы, вдовы Карла IX Французского. Другую церковь — церковь Святого Георга — было легко узнать по двум величественным башням, ее интерьер был выполнен в роскошном византийском стиле, а снаружи к ней прилегал бенедиктинский женский монастырь. Монахинями в этом монастыре были исключительно благородные дамы, а настоятельница обладала правом короновать королеву Богемии, каковое в последний раз до этого было использовано при коронации жены императора Максимилиана II, матери Рудольфа.

Королевский дворец, построенный в 1333 г. императором Карлом IV, был копией парижского Лувра, впоследствии расширенной и украшенной силами позднейших монархов и полностью уничтоженной в 1541 г. чудовищным пожаром, охватившим Градчаны. Затем он, впрочем, был весьма хорошо восстановлен и в XVI в. являл собой впечатляющее зрелище. Его массивные стены ощерились высокими башнями, самой старой из которых была квадратная Черная башня, сложенная из грубо отесанного камня и оставшаяся со времен правления короля Венцеля (1378–1400). Верхние этажи этой башни служили тюрьмой для политических заключенных, а в глубине ее спал мертвым сном страшный инструмент пыток и казней — «железная дева» [4] . Также обращала на себя внимание круглая Белая башня, прозванная Михулькой или Далиборкой в честь своего первого узника Далибора. Дурной репутацией пользовалась башня Голода с подземными темницами и жуткими камерами, в которые, раз попав, живыми не возвращались [5] .

4

Особое порождение средневековой фантазии, предназначенное для наиболее изощренных пыток. Устройство представляло собой саркофаг с многочисленными прорезями с винтовой нарезкой. Во чрево «железной девы» помещались наиболее отъявленные негодяи, а также те, от кого требовалось добиться правды любой ценой. Затем через отверстия вовнутрь вкручивались железные шипы. В зависимости от намерений палачей шипы могли проникать на любую глубину. — Примеч. ред.

5

Эта страшная башня хорошо описана в романах австрийского писателя Густава Майринка. — Примеч. ред.

В этом укрепленном со всех сторон строении располагались резиденция королей Богемии и императоров Германии, просторные апартаменты для многочисленной челяди и для приема высокородных гостей. Самыми великолепными из внутренних помещений были Испанский зал, Немецкий зал и зал Владислава — такой огромный, что в нем однажды состоялся рыцарский турнир. Окна замка смотрели на шпили церкви Святого Георга, на прекрасный сад и живописную панораму Праги, раскинувшуюся у подножия Градчан. Крытый коридор вел от дворца к парку, разбитому на дне глубокой лощины.

Монархом, жившим добровольным затворником в этой резиденции, был один из самых интересных и эксцентричных властителей Европы, Рудольф II, император Германии. Рудольф, старший сын императора Максимилиана II, родился в Вене 18 июля 1552 г. Когда ему исполнилось семь лет, отец отослал своего отпрыска к его фанатичному, мрачному, мизантропичному дяде — Филиппу II Испанскому, который незадолго до этого перенес свою резиденцию из Толедо в Мадрид. Здесь юный наследник богемского престола провел восемь долгих лет, получая образование у испанских иезуитов, и перенимая, как это свойственно всем детям, холодный, нетерпимый характер своего полубезумного родственника. По-видимому, это стало причиной впоследствии развившейся у него ипохондрии и трагического недоверия ко всем окружающим, которое отравляло ему всю жизнь. Девятнадцатилетним юношей он вернулся в Вену, и многие историки утверждают, что причиной тому была жестокая тоска по родине, которая естественным образом мучила столь молодого человека после восьмилетнего отсутствия; другие же настаивают на том, что Рудольфа отозвал отец в связи с тем, что принц завел чересчур много интрижек с прекрасными, хрупкими и распутными дамами испанского двора. Годом позже он был объявлен королем Венгрии, три года спустя стал королем Богемии, а со смертью отца в 1576 г. — королем Германии. Несмотря на то что ему исполнилось всего двадцать два года, он не интересовался роскошной и веселой жизнью венской столицы, предпочтя переехать в Прагу, где обосновался в суровом Градчанском замке. Вскоре, однако, он сложил с себя обязанности управления империей и, несмотря на то, что ее раздирали внутренние противоречия и периодически беспокоили нападения внешних врагов, переложил груз монарших обязанностей сначала на своих министров, а позже — на своего брата. Всегда подозрительный и замкнутый, он часто страдал приступами мрачной меланхолии, во время которых отказывался принимать иностранных послов и даже собственных министров. Придворные, жаждавшие угодить эксцентричному императору, обычно обращались к нему с просьбами, когда он посещал королевские конюшни — после этого он обыкновенно был расположен к общению, находясь в благодушном настроении. Всё больше и больше отдаляясь от своих функций императора, он был, тем не менее, весьма занятым человеком, посвятившим все свое время коллекционированию всевозможных сокровищ и произведений искусства, а также занятиям наукой (по крайней мере в том смысле, в каком он сам это представлял).

Потомок с предком был не схож: Взошедший на германский трон Заботы мира ни во грош Не ставил, к звездам устремлен. Пускай смешно вам, ну и что ж — Ведь он-то верил в эту ложь.

Рудольф интересовался наукой, собирал картины, статуи, различные древности и редкости вовсе не из желания преумножить прогресс искусства и археологии; астрология, алхимия и магия были его главными увлечениями и теми науками, которые он ставил превыше всех остальных. Шарлатанов, заявлявших, что им известен секрет Философского Камня или Эликсира Жизни, предсказывавших и прорицавших, читавших астральные символы, клявшихся в своей способности излечивать неизлечимые болезни с помощью питьевого золота или жемчужной тинктуры, принимали на Градчанах гораздо более радушно, нежели дипломированных специалистов в области химии, астрономии и медицины. Интеллектуальные предубеждения Рудольфа и его странные представления делали его жертвой самых разных трюкачей и обманщиков, которые ошивались в Праге в поисках нечестного заработка, и нахально, уверенные в собственной безнаказанности, втирались в доверие влиятельными людям и самому императору. Некоторые из них путем лести и притворства становились важными сановниками, ничем не уступавшими в могуществе высокородным императорским советникам, и заведовали всем, что было связано с науками и искусствами. Эти отъявленные мошенники величали императора не иначе, как «Соломон Богемии» и «Германский Гермес Трисмегист».

Такая исступленная приверженность мистическим наукам в то время не противоречила образованности и не была признаком излишней экзальтированности. Среди коронованных особ — что предшественников, что современников Рудольфа — было немало монархов, разделявших его интересы. Еще в 1150 г. султан Калид, правивший в Египте, собрал в своем дворце множество алхимиков и звездочетов и написал немало алхимических трактатов, сохранившихся до сегодняшнего дня. Альфонсо X, король Кастилии, Роберт Брюс Шотландский и Генрих VI Английский — все они практиковали магию и покровительствовали людям, ею занимавшимся; последний и вовсе, остро нуждаясь в деньгах, издал один за другим четыре декрета, призывавших всех людей благородного происхождения, всех докторов, профессоров и священников проводить эксперименты по трансмутации, дабы покрыть национальные долги. В патенте, датированном 15 сентября 1449 г., король Генрих заявляет, что успех священников в транссубстантивации, то есть преображении субстанций, даст надежду на то, что они добьются успеха и в трансмутации. Эдвард VII Английский занимался глубокими алхимическими исследованиями, а Фредерик III Германский, что правил за два века до Рудольфа, предвосхитил его отречение от мирских и государственных забот во имя любви к тайным наукам. Он оставил трон своему сыну Максимилиану и отправился в Линц, где посвятил себя астрологии, алхимии и ботанике, и не оставлял своих занятий вплоть до самой своей смерти в 1493 г.

Получив корону Германии, Рудольф оставил при себе немалую королевскую свиту, состоявшую из рыцарей, дворян, офицеров стражи, тайных поверенных, управляющих, слуг… среди них были врачи, раздатчики милостыни, библиотекари, а также смотрители кунсткамеры и галереи искусств. Помимо этих слуг он окружил себя прислужниками иного рода, чьи обязанности были созвучны его личным интересам: придворными художниками, музыкантами, поэтами, математиками, археологами, астрономами и, конечно, алхимиками. Их ценил он пропорционально их успехам в эзотерических науках; его библиотекарь, к примеру, сохранял свой пост не только благодаря тому, что содержал в порядке книги, но и потому, что далеко продвинулся в открытии законов вечного движения. Глубокого доверия его величества добивались главным образом те врачи, что наиболее искусно рассуждали о теософии и магических лекарствах, уверенно обещая создать в скором времени панацею — лекарство ото всех известных и неизвестных хворей; а выдающийся астроном Иоганн Кеплер оказался в недостаточной мере астрологом, чтобы завоевать благосклонность своего подозрительного властителя.

Император также не пренебрегал философией, изучая экстравагантные теософские доктрины и принципы (онтологические основы Бытия) вместе со своим юным секретарем, доктором Михаилом Майером [6] , а также таинства каббалы с почтенным рабби Бецалелем Левом [7] . Этот прославленный рабби был крайне набожен, милосерден и благочестив, и за его щедрость простой люд любил его так же сильно, как уважали его ученые за познания в медицине, физике, математике, астрономии, а также за толкование талмуда. С подобающей скромностью занимал он место лидера в еврейских кругах Праги, и его считали голосом всех просвещенных иудеев и духовным отцом всех гниющих в нищете обитателей пражского гетто. И несмотря на то, что при дворе наиболее сильно было влияние католицизма, рабби всегда встречал радушный прием у императора, почитавшего его как великого толкователя каббалы, и не было его вины в том, что впоследствии семейная трагедия обрушилась на обоих — как на императора, так и на его вассала [8] .

6

Впоследствии Михаил Майер стал лейб-медиком Рудольфа II и прославился своими алхимическими сочинениями, самое известное из которых — «Atalanta Fugiens», «Убегающая Аталанта». Переведено на русский Глебом Бутузовым и вышло в алхимической серии «Алый лев» издательства «Энигма». — Примеч. ред.

7

Пражский раввин-каббалист Иехуда Лива бен Бецалель, которому предание приписывает создание голема — искусственного человека, созданного из глины и оживленного с помощью каббалистического заклятия, вложенного ему в рот (по другой версии, с помощью пентаграммы). — Примеч. ред.

8

Существует легенда, согласно которой император Рудольф был горячо влюблен в дочь рабби Лёва, и, поскольку влюбленные не могли встречаться прилюдно, рабби с помощью магии сделал так, что дочь его Мириам являлась Рудольфу во снах. Для этого рабби посадил на берегу Влтавы два розовых куста, что росли, обвивая ветвями друг друга. Однако, понимая, что долго так продолжаться не может, рабби, разбив свое сердце, вырвал из земли один из кустов, и в тот же миг дочь его умерла, а император с криком проснулся в своей постели от ужасного кошмара. — Примеч. перев.

Перечислять менее значимых служек и иждивенцев, подвизавшихся при дворе Рудольфа, было бы бессмысленно; они работали в лабораториях, в обсерватории, в галерее искусств, в музее, в конюшнях, в зверинцах и ботанических садах… Все эти люди нашли свое прибежище либо на Градчанах, либо в городе, раскинувшемся вдоль Влтавы; многие из них довольствовались небольшими стипендиями, другие же, которым повезло больше, поселились в пределах императорского дворца, ежедневно получая щедрые подарки с императорской кухни и из винных погребов.