Мистическая Прага
Шрифт:
Даже придворные Рудольфа не были защищены от преследований инквизиторов и охотников за ведьмами, и двое из них были обвинены в черной магии и попытках навести порчу на его величество. В 1611 г. на императорского капеллана донесли, будто он назвал свою собаку Матиасом в честь брата императора, который в то время искал способ занять трон. Доложили, что собака должна была быть убита, и что в миг ее смерти та же страшная судьба постигла бы и правящего монарха. Вторым, обвиненным в ведьмовстве, был алхимик по имени Хаузер, ассистировавший Рудольфу в некромантии. Его обвинили в том, что он украл носовой платок императора из прачечной, и с помощью него вредил его величеству, причиняя ему страдания. Дела двух этих людей продолжались в течение нескольких месяцев, Хаузера пытали на дыбе, и, хотя он доказал свою невиновность, судья приговорил его к большому штрафу и изгнанию из Богемии.
В начале XVII в. ушей Рудольфа достигли слухи о действиях его брата Матиаса, который начал проявлять политическую активность, готовясь захватить власть. Матиас водил дружбу со злейшими врагами Рудольфа, и его начали всё чаще упоминать как возможного претендента на корону. Тайные советники Рудольфа не могли или не желали дать императору нужного совета, и он решил сам узнать будущее, обратившись к предсказателям судьбы, служившим у него при дворе. Те на его вопросы отвечали такими пророчествами: «Следуй тому, что достойно», или же присказкой: «Не радуйся, когда Фортуна улыбнется, и не грусти, когда нахмурится она».
Он обращался и к священникам, но те советовали ему быть смиренным и утешиться, что лишь раздражало императора, склонного к ипохондрии, и окончательно разрушало его сон. Зловещие новости из восточных провинций империи подтверждали предательство Матиаса, и суеверный Рудольф в надежде узнать будущее обратился как к последнему шансу к черной магии. В то время высшим авторитетом в некромантии слыл беспринципный доктор Леонард Вышпергер фон Эрбах, хорошо известный императору, поскольку он служил в императорских алхимических лабораториях. Когда Рудольф посвятил его в свои тревоги, доктор рассказал о достоинствах нескольких методов гадания. Фон Эрбах объяснил, что астрагаломантия или гадание на табличках с тайными знаками, цефаломантия или гадание на голове осла [75] (метод, широко использовавшийся евреями), молибдомантия и алектриомантия были слишком просты и не подходили для подобного сложного случая; косциномантия и клидомантия применялись в основном для разоблачения воров, а сочетание геомантии, серомантии, пиромантиии и гидромантии, или же гадание с помощью четырех элементов — земли, воздуха, пламени и воды, могло бы тут помочь, он бы рекомендовал демономантию как самый надежный метод. О последнем маг рассказал весьма туманным языком, возбудив любопытство императора, его страхи и надежды.
75
Согласно европейским средневековым поверьям, осел — единственное животное, в которое не может вселиться дьявол, ибо на осле въехал в Иерусалим Христос, после чего на шкуре животного осталось пятно в виде креста, видимое даже до сего дня. — Примеч. перев.
В ночь, последовавшую за этим разговором, император в сопровождении верного вооруженного слуги отправился по указанию сего искусного черного мага в тайное место, расположенное на холме в лесу, который был хорошо известен его величеству по редким охотничьим вылазкам. Спустившись по узкому ущелью, стены которого практически смыкались у них над головами, они оказались у входа в глубокую пещеру, который был удачно замаскирован растительностью. Император этой пещеры никогда раньше не видел. В этот миг над их головами раздался гром и разразилась нешуточная гроза, и император скрылся под сооруженным возле пещеры хлипким навесом, ожидая от доктора фон Эрбаха, исчезнувшего в пещере, условного сигнала.
Примерно через полчаса, показавшиеся Рудольфу целой вечностью, из пещеры раздался звук китайского гонга — инструмента, практически неизвестного в Богемии, и его величество бесстрашно шагнул внутрь, оставив своего спутника снаружи. В конце извилистого коридора, освещенного факелами, чей дым наполнял воздух, император узрел поразительную картину. Пещера расширилась, и потолок ее ушел вверх, на стенах висели картины, изображавшие каббалистические фигуры, символы планет, знаки зодиака, а также геометрические символы из гоэтии; золотыми буквами были начертаны на них имена адских демонов, отвечавших за семь дней недели, за двенадцать часов дня и за двенадцать часов ночи. Перед каждой картиной висел светильник, и все вместе они освещали пещеру колеблющимся, мертвенным светом. В промежутках между картинами к стенам были прибиты сушеные змеи с оскаленными зубами, жутковатые чучела летучих мышей с распростертыми крыльями, персидские совы, эфиопская саламандра и африканский шимпанзе, а также выбеленные скелеты всевозможных мелких животных, усиливавшие и без того пугающее впечатление.
В одном из углублений в стене стоял египетский саркофаг, из глаз которого лился красноватый свет, а в изголовье покоились ухмыляющийся человеческий череп и пара скрещенных костей. В противоположном конце эллиптической пещеры стоял древний бронзовый треножник, копия того, что украшал храм дельфийского оракула. Треножник поддерживал жаровню, в которой тлело несколько углей. В пространстве между мумией и треножником стояли три маленьких треугольных стола, покрытых красной материей, на которых лежали щипцы и кузнечные мехи, несколько ножей странной формы, обоюдоострый восточный меч, серебряная чаша, множество струнных музыкальных инструментов, несколько емкостей с пиротехническими порошками, а также предметы, чей странный вид ничего не говорил об их назначении, — видимо, это были всевозможные чудодейственные талисманы и амулеты. Под одним из столов стояла накрытая тканью корзина.
На постаменте напротив центрального стола, вплотную к грубо обтесанной стене стояло кресло, накрытое медвежьей шкурой, окровавленные края которой свидетельствовали о том, что животное было убито совсем недавно. В него и сел император, тихо ожидавший появления некроманта. Вскоре пещера наполнилась странными звуками, совсем не походившими на музыку, однако ритмичными, — издавал их, видимо, африканский там-там. Затем из одного из боковых ходов, скрытого за драпировкой на стенах, появился жрец Сатаны. Он был одет в развевающуюся робу из кроваво-красного бархата, вышитую черными пентаклями, заклинаниями и геометрическими фигурами. Его запястье обхватывала желтая шелковая лента, на голове у него возвышалась заостренная шапка того же цвета, в руке же он держал золотой стержень, вокруг которого была обмотана живая зеленая змея, чья голова непрестанно двигалась. Жреца сопровождали двое экзорцистов, одетых в черное; лица их были скрыты за белыми льняными масками и черными капюшонами. Один из них нес, раскачивая, кадило, откуда клубами исторгался дым, чей запах поначалу казался приятным, однако быстро одурманивал того, кто был не в силах ему сопротивляться. Другой держал перед собою на вытянутых руках деревянную табличку, обрамленную золотом, и на обратной стороне ее были начертаны имена: Фул, Заф, Наталон, иначе говоря, имена демонов-покровителей той недели, того дня и того часа, когда свершалась некромантическая церемония.
Три фигуры медленно приблизились к императору, не произнося ни слова, низко поклонились и замерли: некромант — напротив треножника с жаровней, а двое его помощников — перед столами. В это мгновение откуда-то снаружи раздалась какофоническая мелодия, и экзорцисты начали пронзительными голосами зачитывать заклинание на древнем санскрите, быстро выговаривая непонятные слова:
Атакан, патакан, баван, бихава, Комбади хав, дир хав. Хан мат годэ, тайям-тийям, Сут, лук, бут, лук.Некромант же ответил им гортанным басом, эхом разнесшимся по подземному убежищу:
Ха хуу, та туу! Поошка, брамина, падала стуу!Во время этого речитатива, подхваченного двумя ассистентами, они швырнули на угли тайные порошки, вспыхнувшие сначала зеленым, а потом красным светом; затем они взяли в руки музыкальные инструменты и начали аккомпанировать своим воззваниям, совершая странные телодвижения и жесты, всё быстрее раскачиваясь из стороны в сторону. Наблюдать это было более чем жутко.
По знаку главного мага его помощники вытащили из корзины живую черную кошку без единого белого волоска и передали ему; схватив один из искривленных ножей, он привычным жестом вонзил его в трепещущее тело животного и держал его над серебряной чашей, пока та не наполнилась теплой кровью. После тело было брошено к подножию треножника, а чаша с кровью водружена на центральный стол. И вновь пещера наполнилась странными заклинаниями:
Илп, илп, илмеден, Селуг, силуг, силмеден, Йел кхос, кепене; Кепен ичини базар, Ичинде айоо гезер, Айоо бени кхоокхооде, Кхоолакхеме, саргхаде! Алагхена акх деди, Кхалагхена чекх деди.