Мистические истории доктора Краузе

Давыдова Инесса

– Какие ощущения?

– Пока я еще не разобрался. Тревожно как-то стало.

– Тревожно? Странно. Судя по тому, что вы увидели, у вас была вполне спокойная жизнь монаха.

– За два дня до смерти, когда я шел с прошением в Семюре-ан-Брионне, меня охватила такая же тревога. Предчувствие скорого конца.

– Такое ощущение – не редкость. В состоянии гипноза мы переживаем и смерть, и рождение, все перемешивается. Нужно несколько дней для того, чтобы ваше сознание приняло увиденную инкарнацию.

– Мне хочется плакать.

– Так

плачьте. Вы увидели свою смерть. Эмоции будут захватывать вас врасплох по мере осознания. Страх, иногда гнев или сонливость. Не подавляйте их. Хотите плакать, плачьте, захотите спать, спите. Я предоставлю вам запись нашего сеанса, вы можете посмотреть ее дома. Сопоставьте то, что вы увидели, с тем, что вы мне рассказывали.

– Я видел девушку, ее звали Жозефина.

– Она ваша родственница?

– Нет, нет, она любила меня. Хотела, чтобы мы поженились. Но я выбрал монашество.

– Почему? – спросил доктор и откинулся на спинку кресла.

– Было такое ощущение, как будто у меня и выбора-то не было. Мне было чуждо чувство любви к ней, как будто это что-то неестественное для меня.

– Интересно, интересно. Такое мой пациент говорит впервые, – ответил доктор и записал несколько фраз в блокнот.

Посмотрев на пациента, доктор резюмировал:

– Девушку, которая вас молила о помощи, а также старуху, проклинающую вас, мы пока что не нашли, так что придется вам прийти на второй сеанс.

– Я готов, – решительно ответил Степан.

Через несколько минут, когда Степан окончательно пришел в себя, доктор Краузе проводил его до двери и попрощался. Следующую встречу ассистентка доктора назначила через восемь дней.

* * *

Солнце заходило за горизонт багряным заревом. По небу грациозно плыли облака, переливаясь всеми оттенками красного цвета. Доктор Краузе лежал возле бассейна в плетеном шезлонге, накрытый кашемировым пледом. Его домработница, Вера Ивановна, поставила перед ним горячий грог из красного вина, корицы и пряностей.

– Эрих, вам пришло приглашение к адвокату Островскому на эти выходные.

Доктор никак не отреагировал на ее слова. Он всматривался в горизонт и думал о жене. Возможно, и она сейчас тоже смотрит на этот прекрасный закат, думал он.

– Вам нужно развеяться. Вы себя совсем не бережете, – ворчала домработница, – раньше вы принимали пациентов до шести часов вечера, а после ухода Елены принимаете до девяти. Перестали спать, плохо едите. Вчера даже не притронулись к ужину, а только пили. Утром я выкинула две пустые бутылки из-под вина.

– А вы думаете, что у Островского я обрету душевный покой? Нет, Вера Ивановна, вы сильно ошибаетесь. Наверняка он хочет предложить мне свои услуги адвоката в бракоразводном процессе. А может, сама Елена обратилась к нему, опережая меня, и он вежливо и деликатно покажет мне дорогу, по которой я пойду, если буду противиться мировому соглашению.

– Батюшки! – всплеснула руками Вера Ивановна. – Он никогда

не пойдет на это. Он же ваш друг!

– Вы очень наивная и добрая женщина, Вера Ивановна. Вы оцениваете своей мерной линейкой общество, которое даже не знаете. Понятие «друг» в нашем кругу очень размытое. Друзья там, где благополучие и деньги, где шампанское льется рекой. И их не сыщешь на горизонте, когда у тебя трудности и нужда. Уверяю вас, многие из наших с Еленой, так сказать, друзей уже потирают руки и ухмыляются: «Вот и у них случилось несчастье, не всегда же им быть счастливыми».

Рассуждая, доктор допил грог и поставил бокал на поднос. Вера Ивановна сочувственно покачала головой и ушла.

Оставшись один, доктор включил музыкальный центр, и патио наполнилось мелодичной композицией Дюка Эллингтона. Он прослушал In A Sentimental Mood пять раз подряд и думал, что именно эта мелодия поразительно соответствует облику его жены. Недаром это был ее любимый трек. Он представил, как кружит с ней в танце. Мягкое и осторожное начало мелодии напоминало походку жены. Она не ходила, а порхала, быстро передвигаясь по паркету. Соло на саксофоне было похоже на ее мироощущение – загадочное, тоскливое и полное разочарования. Она всегда говорила, что окружающие ее люди постоянно разочаровывают. Интересно, он тоже был в их числе?

Его мысли прервал водитель, и по совместительству охранник, Василий – коренастый парень тридцати лет с белокурыми волосами. Он протянул ему трубку домашнего телефона и сказал:

– Это вас.

– Краузе, – недовольно ответил доктор.

Он не любил, когда его беспокоили после рабочего дня. И если вечер предстояло провести дома, он отключал мобильный телефон и занимался только домашними делами или релаксировал.

– Эрих, привет, это Ольга, – услышал он в трубке голос старшей сестры Елены. – Не могу дозвониться на твой мобильный.

– Я отключил его после работы. Есть новости? – взволнованно спросил доктор.

– Нет. Никто из семьи с Еленой не говорил. Мы тоже не можем до нее дозвониться. В социальных сетях она не появлялась больше десяти дней. В своей квартире на Кутузовском она не была уже полгода. Мы серьезно обеспокоены. Родители хотят к тебе приехать и поговорить.

– Конечно. Пусть приезжают.

– Ты не знаешь, куда конкретно она собиралась поехать?

– Она не сказала. Она всем своим видом дала мне понять, что хочет избавиться от моей опеки.

– Боже мой, миллионы женщин мечтают о такой опеке, а она хочет избавиться.

– Печально, но это так.

– Родители очень переживают, хотят все уладить без шума, ты понимаешь? Развод – дорогая штука, никому лишние хлопоты не нужны. Надо договориться, чтобы избежать огласки в прессе.

– Для начала ее нужно найти. А потом уже думать об огласке, – с раздражением произнес доктор.

– Конечно-конечно, – подтвердила Ольга и, попрощавшись, положила трубку.