Мистические рассказы. Сборник №3
Шрифт:
Сел Арсений Валентинович и начал думать – как же это он умудрился упустить, что бабы беременные у него под носом ходили? Ведь если б знал, решил бы как-то проблему эту сразу. Вспоминать начал, говорили ли полюбовницы о том, что в положении. Выходило, что говорили. Одна на втором месяце, другая и того раньше. И воспоминания яркие такие, будто вчера только эти разговоры случились, но ведь до этого он ничего такого не помнил. И те, случайные девушки, тоже ведь потом приходили к нему, и он сам их просил детишек оставить, всех вырастить обещал. Только вот обещания эти и разговоры как будто кто-то на время из его памяти вынул, а теперь вдруг вернул.
– Ну спасибо, ведьма старая… Ну наколдовала… – покачал головой Арсений Валентинович, сам над собой насмехаясь.
А что делать? Вряд ли есть такое колдовство, чтоб детей обратно… Ну… В общем, следующие восемнадцать лет вкалывал Арсений Валентинович, как проклятый, чтобы богатство своё прокормить, одеть и обуть. Никого не обделил ни вниманием отцовским, ни финансово, хотя с материальной точки зрения спрос с него был, как с кота бродячего. Здоровье надорвал, но детям был отцом насколько мог.
А главное – никто из детей слова плохого про него ни разу не сказал. Воспитывались все по-разному, но отца одинаково все любили. Между собой ссорились постоянно, но к отцу по первому зову все вместе приезжали, когда выросли.
Арсений Валентинович к тому времени сдал сильно – работать, как прежде, здоровья не хватало. К бизнесу интерес пропал. Перебрался он из города в родительский дом в деревне и кроликов завёл. И всё в толк никак взять не мог, как же это старуха-колдунья так ловко его слова и судьбу вывернула, что вроде и рухнуло всё, и в то же время смысл в жизни появился. Ведь и правда, богатство разное бывает. Разве он беден с таким-то наследием? Да, пожалуй, побогаче других будет. И никакими деньгами такое богатство не заменишь.
Лазейка
Не было у Матвея личной жизни. Совсем никакой. Друзья водились, но сплошь мужики одни, а девки отродясь в его сторону не смотрели даже. Ни в школе, ни в институте, ни после того. До тридцати лет дожил, а всё по девицам лёгкого поведения не задаром бегал, потому как иначе совсем скис бы без женского внимания.
– Порча на тебе, – твердила мать. – Венец безбрачия это. К бабке надо знающей, чтоб сняла.
Сам-то Матвей во всякие порчи и сглазы не верил, но мать обижать отказом не хотел – внуков она очень ждала. Ради неё только и ходил к всевозможным бабкам, колдунам и шаманам. Кто-то брал оплату за услуги, другие во имя добра бесплатно старались-суетились, но сколько ни пытались венец безбрачия с парня снять, так и не смогли ничего путнего сделать.
А у матери его, Натальи Петровны, подруга была – тётка Зина. С детства дружили, выросли вместе. Как придёт тётка Зина, так Наталья Петровна и начинает ей на несчастливую судьбу сына жаловаться. Он ведь такой хороший, умный, хозяйственный… Красавец, а всё один мается. Как понравится деваха какая – в лепёшку разбивается, землю носом роет, а она на него ноль внимания. Не люб он девкам, ну хоть ты тресни.
Тётка Зина в ответ только вздыхает сочувственно:
– Да-а-а-а… С венцом безбрачия тяжело жить, и снять его не всегда возможно.
Повздыхают дружно, да и расходятся каждая в свою сторону. Но как-то раз пришла тётка Зина в гости к Наталье Петровне, а та от счастья прямо светится:
– Женится мой Матвей! И невеста его, Валюшка, беременна. Уж такая умница, нарадоваться на неё не могу…
Конец ознакомительного фрагмента.