Мистификация (сборник)
Шрифт:
— Это не немецкий… У вас нет никаких способностей к языкам, — проворчал Хьюго в промежутке между большими глотками джина. — Вы и по-португальски едва говорите, — продолжал он после краткого молчания, — а, между прочим, ваш фатер превосходно объяснялся на десятке… нет, на двенадцати языках, не считая вашего родного американского.
— Английский, Хьюго.
— Черта с два! Какой там английский. Вы изобрели свой американский язык, вернее, полублатной жаргон… Образованные англичане вас давно перестали понимать…
— Ладно. Потрепались, и хватит. — Голос Кроу стал отрывистым и резким. — И кончайте пить, Хьюго. К делу. Докладывайте, Лопес.
— О чем?
— Все о том же… Вы полагаете, мы приехали полюбоваться
— Сегодня вышли на работу…
— Я это уже заметил. Где валят?
— Сегодня у самой реки.
— А на севере?
— Людей не хватает, босс.
— Крутишь, Лопес. Тут на площадке вижу только фернамбуковую [2] древесину. Где махагониевые стволы? Фабрикам сейчас нужно махагониевое дерево. Тебе говорили…
2
Фернамбуковое (или пернамбуковое) дерево — бразильское красное дерево (Caesalpinia echinata) с очень твердой и тяжелой желто-красной древесиной, которая со временем становится темно-красной. Издавна вывозилась в Европу и Северную Америку через бразильский порт Пернамбуку (Ресифи) — откуда и название.
— Махагони [3] тут мало, босс, — Лопес тяжело вздохнул, — совсем мало…
— Мало внизу, у реки, где рубишь. Махагони — на севере, ближе к водоразделу.
— Нет, босс, махагони по Риу-Негру везде мало.
— Вот так это выглядит, Хьюго, — сказал Кроу, разглядывая носки своих изящных белых туфель.
— Откуда они приходили? — поинтересовался Одноглазый, протягивая руку к бутылке с джином.
— Не надо, Хьюго, — попросил Кроу и тоже потянулся к бутылке.
3
Махагони, махагониевое дерево — собирательное название древесины тропических деревьев красного и красно-коричневого цветов, идущей на изготовление мебели, отделку комфортабельных кают и вагонов, отделку интерьеров в дорогих отелях. Одним из представителей «махагониевого дерева» является Swietenia mahagoni — вечнозеленое дерево, достигающее высоты пятнадцати и более метров. Его родина — Гаити, Куба, Южная Америка.
— Успокойтесь, Арчи. — Хьюго завладел бутылкой и плеснул в свой стакан немного джина.
— Я повторяю: откуда они приходили, Лопес?
— Кто, сеньор?
— Твои партизаны.
— Не было партизан. — Лопес испуганно замотал головой.
— Ну, тогда индейцы?
— Нет-нет, не они…
— Кто же тогда побил твоих людей? Или они сбежали, а ты просто наврал боссу, чтобы не работать на этом берегу. Ну-ка давай как на исповеди, Лопес.
— Клянусь, сеньор. Все правда… Они убили троих… Мои люди видели… Они спрятались, потому и остались живы. Потом рассказали мне…
— Где те, кто видел? Зови их сюда.
— Не могу, сеньор. Они… очень испугались тогда… Ночью убежали… Теперь не знаю где.
— Вот так это выглядит, Хьюго, — повторил Кроу. — Уж как-нибудь постарайся разгадать ребус… Что касается меня, то я…
— Подожди, — прервал Одноглазый. — Что говорили те, кто потом сбежал?
— Они очень испугались, сеньор. Сначала не хотели ничего говорить. Только кричали: «Зеленые дьяволы, тут есть зеленые дьяволы… Мы их сейчас видели…»
— Ты когда-нибудь слышал о таких? — поинтересовался Кроу.
— Ну и что дальше? — спросил Хьюго, игнорируя вопрос шефа.
— Потом они сказали, как было на северной делянке… Солнце заходило, они возвращались в лагерь; те трое еще обрубали ветви у последней фернамбуки. Вдруг они услышали крики и шум и увидали… дьяволов… Они падали с неба, а может, с верхушек деревьев, я не знаю… Те трое — у фернамбуки — кричали громко… Наверно, хотели убежать и вдруг упали.
— Так все сразу и упали, — брезгливо сморщился Кроу. — Ты действительно очень плохо придумал, Лопес.
— Подожди, Арчи, — повысил голос Хьюго. — Это совсем не так просто, как ты воображаешь. Ну, дальше, Лопес.
— У них, наверно, не было никакого оружия, и вроде они ничего не сделали тем у фернамбуки. Может, они убивают глазами? Те, кто видел, так говорили… Потом они схватили тела и исчезли…
— Как исчезли? Куда? — снова вмешался Кроу. — Бред какой-то!..
Хьюго глянул на него, шевельнул бровью, но ничего не сказал и снова отвернулся к Лопесу.
— Улетели, наверно, или ушли по верхушкам деревьев, — не очень уверенно продолжал Лопес. — Люди так говорили… Они не хотели смотреть… Побежали скорее в лагерь.
— Бред сплошной, — повторил Кроу. — А по-твоему, Хьюго?
— Какие они, на что похожи и сколько их было? — спросил Хьюго, словно не слыша вопроса Кроу.
Лопес почесал голову.
— Зеленые дьяволы сельвы, сеньор, — он щелкнул языком, прищурился, — люди о них разное болтают… Сеньор, может, слышал?.. Я сам их никогда не видал. Те парни, которые убежали, много смотреть боялись. Солнце зашло, сразу потемнело… Говорили — большие, побольше человека, с крыльями, зеленые, как листья. Прыгают высоко и летают… Еще говорили — было пять или шесть…
— Похоже на каких-то обезьян? — Кроу с трудом сдерживал негодование: поведение Хьюго начинало бесить его. — Неизвестные науке крупные обезьяны — такое ведь возможно, не правда ли? А зеленый цвет — приспособляемость к природной среде. Есть же зеленые гамадрилы… Ну а добрая половина рассказанного — выдумка и бред… А по-твоему? Впрочем, я не убежден, что все это не выдумки, — заключил Кроу, переходя на французский.
На этот раз Хьюго счел нужным ответить:
— Это мы без особого труда выясним. Если выдумка — зачем? С какой целью? Одна линия поведения. Если не все выдумка — другая линия. Если что-то действительно было, остается узнать, кто эти «шутники». Отвлекаясь от возможной чертовщины, я бы скорее предположил проделки не обезьян, неизвестных науке, а известных науке здешних индейцев. Мы их считаем дикарями, но они далеко не во всем дикари. В здешней сельве сохранились кое-где их стойбища, от которых давно пора избавиться.
— Об этом мы поговорим позже, — кивнул Кроу. — Но что ты имел в виду, упомянув «возможную чертовщину»?
— Да так, ничего особенного… Я слышал о дьяволах сельвы — зеленых или каких-то других. В этой легенде меня заставляет задуматься лишь одно обстоятельство: почему она появилась совсем недавно?
— Как недавно?
— Лет пять-семь, не больше.
Лопес, внимательно слушавший разговор, закивал головой:
— Так-так, сеньоры. Люди заговорили о них на верхней Амазонке, Журуа, Мадейре, Жапуре [4] лет семь-восемь назад. Говорят, что зеленые дьяволы не трогают рыбаков и охотников, нападают только на тех, кто вырубает сельву. Не на отдельных лесорубов, а там, где много людей, — большие вырубы. По Мадейре их прозвали защитниками сельвы, сеньоры. Ну а тут, по Риу-Негру, они, наверное, появились впервые. Мне тут раньше не доводилось слышать о них.
4
Правые притоки Амазонки.