Мистификсация
Шрифт:
Положительно, с того момента, как возникла идея заговора, у нашей компании появилась масса первостатейных хлопот, доставлявших настоящее, можно сказать, чувственное наслаждение. Мы с таким жаром принялись за нашу прикольную затею, что забросили все прочие развлечения. Дошло до того, что сообщение Наденьки об отбытии драгоценных её предков в ночь на субботу к зятю на крестины первого внука, вызвало во мне волну острой жалости к бедной моей подруге. Я посоветовал ей обратиться к андроновской Любаше, чтоб не так страшно было ночевать в трёхкомнатной квартире. Боюсь, она этого мне не простит никогда! Но что же делать, если в субботу к шести утра я обязан чувствовать себя свежее самого свежего из огурцов!
"Форд" Стеблова - такова оказалась фамилия экономиста - вырулил на дорогу в четверть седьмого. Что ж, он оказался, по крайней мере, пунктуален, это внушало надежду. Мы с Тимом пристроились ему в хвост. Для выслеживания людей, вроде Стеблова, нет ничего удобней мотоцикла с его неизбежными шлемами и очками. Чтобы всё выглядело с максимальной достоверностью, мы обзавелись и парой лопат, черенки которых с лёгким намёком высовывались из коляски на добрый метр. А ещё мы везли компактный аккумулятор с надёжно заизолированной гирляндой лампочек от карманных фонариков. Ну, и, конечно же, хорошенькую бутыль ядрёного хлорного раствора, снабжённую тщательно притёртой крышкой. Не больно-то приятно такое соседство, сами понимаете.
Заветный участок располагался, как выяснилось, рядом с цепью заброшенных карьеров, со временем заполненных водой. Окрестности поросли березняком и осинником, в изобилии снабжавшими горожан земляникой и грибами почти всех сортов. Лес был достаточно густ, чтобы спрятаться, если возникало такое желание, и достаточно редок, чтобы наблюдать за теми, кто такого желания не испытывал.
Большинство соседей Стеблова бульбу свою давно ссыпало в семейные закрома, опасаясь набегов расплодившихся и совсем распоясавшихся бомжей и прочих халявщиков. А купальщиков, по случаю осени, не было тоже. Ничто не препятствовало нашему весёлому предприятию. Пока Стеблов, а также его жена и две дочки-близняшки, гнули свои гибкие спины на картофельной ниве, мы, не спеша, обустроили наш наблюдательный пункт и распечатали термос с кофе.
Последующий час с небольшим был использован для детального изучения внешнего вида пригожих дочек Стеблова, явно удавшихся не в папашу, и уж точно - не в мать. Бинокль с семикратным приближением предоставлял к тому все возможности. Погода стояла ветреная и сухая, впрочем, в лесу сила ветра резко снижалась, и опадающая листва, покрутившись в воздухе стаей медно-красных вертолётиков, на земле лежала, точно прибитая. Что и требовалось для успеха спланированной операции.
Когда Стеблову наконец-то приспичило, Тим с явной неохотой перевёл свой вооружённый оптикой взор с оттопыренных девичьих прелестей на их ужасно непривлекательного папашу. Но дело есть дело - ничего не попишешь. Дальше всё покатилось по маслу: Тим у нас на то и опер, чтобы каверзы устраивать незаметно для тех, кому они предназначены. Я за ним наблюдал - ну, мастер, ничего не скажешь! В следующий заход смотрим - засуетился Стеблов, заоглядывался, башкой завертел, словно радаром.
Да и то сказать, кто хочешь заоглядывается, когда посреди леса хлоркой потянет ни с того, ни с сего!
Но мужиком Стеблов оказался крепким, наверное, на полтергейсте подтренировался, а, может, хозяйственная бережливость, свойственная натуре истинного экономиста, верх одержала.... Во всяком случае, сбор урожая он не прекратил. Правда темпы взял сумасшедшие и на женскую половину семьи орал, как репродуктор - по всему лесу аукалось. В общем, корнеплоды свои припозднившиеся земледельцы собрали единым махом, набили мешками нутро "фордика" и прицепную тележку, загрузились и сами.
Тим уехал за ними, чтобы проследить развитие событий и прихватить Андрона на представление; я же принялся за дело. Наметил
Ждать мне предстояло ещё порядочно, но я не скучал: побродил по лесу, любуясь сочетанием оранжевых и и зелёных оттенков листвы на фоне белого и салатного частокола стволов, набрал грибов, хорошенечко пообедал.... Сердце моё в предвкушении вечернего зрелища билось в ускоренном ритме, я всё ещё полагал, что всё закончится безобидной мистификацией. Позже я назову это мистификсацией.
Всего одна буковка, один незначительный штришок, а какой чудовищный смысл несёт он н хрупком своём плечике!
Уже стемнело изрядно, когда невдалеке послышался приглушённый расстоянием рык Тимохиного "Ижа". Не теряя времени даром, я направился к подготовленной нами ловушке и включил свет. В густеющей лесной тьме моя рукотворная окружность смотрелась весьма эффектно. Её синеватое свечение, достигнутое применением вульгарной пасты из стержня Тимовской авторучки, могло нагнать жути на любого неподготовленного человека. А уж на подготовленного соответствующим образом - тем паче.
– Лихо!
– сказал Андрюха, и был абсолютно прав.
Правда, совсем не в том смысле, который вкладывал в оценку происходящего. Лихо незаметно оплетало нас стежками предопределённости. Тимоха о таком понятии понятия не имел, Андрон знал понаслышке... но я-то!
Хихикая и потирая руки, точно шайка младшеклассников, сумевшая таки подложить канцелярскую кнопку на стул любимой учительнице, наша троица удалилась на безопасное расстояние, дабы насладиться плодами своей фарсовой режиссуры. "Фордик" Стеблова известил о своём появлении тихим сытым урчанием и рассеянными клиньями ближнего света. В салоне было темно, как в мешке у кота. Едва слышно хлопнула дверца, ещё одна... четыре чернильных силуэта расчленили синее мерцание круга.
– Четверо - есть!
– радостно оповестил Тимоха, будто мы сами не видели.
Силуэты осторожно бродили вдоль границы окружности, но черты не пересек, ни один. Это хорошо. Значит, верят. Ура! Минут через пять фигуры, молча, погрузились в автомобиль и смылись с заколдованного места на третьей скорости.
Нашему ликованию не существовало предела. Мы орали, мы улюлюкали, мы предались шаманским пляскам в светящемся сатанинском круге, мы величали друг друга исключительно пышными титулами, в которых клички индейских сагаморов сочетались с названиями розенкрейцерских ступеней . Дух дерзновения и самохвальства незримо парил над нашими дубовыми бестолковками. Потом мы аккуратно изъяли аппаратуру, тщательно замели следы и, гордые своими успехами, отбыли восвояси.
Воскресный вечер застал нас снова в лесу, но посетители не появились; похоже их предводитель от телефона не смел ни на шаг отойти. Слышал бы он, какими эпитетами был обрисован его умственный облик!
Мы дружили с четвёртого класса, но нынешний секрет воистину сплавил нас в триединое существо. Мы собирались после работы, по нескольку часов в день посвящая изобретению эффектов предстоящего действа, споря до хрипоты, рассчитывая дальнейшие ходы и перепетии. Невинная прежде забава потихоньку лишалась своей невинности. Мистификация медленно и неуклонно перетекала в мистификсацию. Андрон доносил о нервозном состоянии Кирилла Борисыча и экономиста Стеблова. Он утверждал, что только присущая его титаническому интеллекту железная воля позволяет ему сдерживать позывы гомерического хохота в их присутствии. Женская часть коллектива администрации раздувала мрачные слухи до трагедии вселенского масштаба.