Мистик-ривер
Шрифт:
— Это было уже утром.
— Значит, что-нибудь вроде кирпича?
— Тебе не кажется, что кирпич для этого слишком мал? И поздно ночью...
— Цементная плита.
— Пусть так.
— Во всяком случае, что-то на дороге было, — сказал Уайти.
— Что-то было, — согласился Шон.
— Она резко сворачивает, попадает в кювет, нога соскакивает с тормоза, и мотор вырубается.
— И вот тут и появляется злоумышленник.
— Которого она знает. И что, он просто подходит и набрасывается на нее?
— Она ударяет его дверцей и затем...
— Тебя когда-нибудь ударяли автомобильной
— Бог миловал.
— Это легкий толчок. Если ты стоишь вплотную, а миниатюрная женщина ударяет тебя дверцей от какой-то вшивой «тойоты», такой удар ничего, кроме досады, у тебя вызвать не может. Карен Хьюз показала, что преступник находился в шести дюймах, когда выстрелил в первый раз. В шести дюймах.
Шон понял его.
— Ладно. Но может быть, она упала назад и ногой пнула дверцу? И дверца его ударила.
— Дверцу надо было открыть. Закрытую дверцу она могла пинать сколько угодно, и ничего бы не произошло. Она должна была вручную открыть ее и толкнуть рукой. Так что убийца либо отступил назад и получил удар, когда не ожидал его, либо...
— Либо очень мало весил.
Уайти оправил воротничок.
— И тогда опять всплывает вопрос о следах.
— Эти чертовы следы... — проговорил Шон.
— Да! — рявкнул Уайти. — Именно чертовы! — Он застегнул верхнюю пуговицу и подтянул узел повыше. — Представь, Шон, преступник преследует женщину по парку. Она бежит что есть мочи. Он вот-вот настигнет ее, эта разъяренная обезьяна. Он мчится по парку. И ты хочешь сказать, что нога его ни разу не впечаталась в землю?
— Всю ночь шел дождь.
— Но ее-то следы мы нашли, целых три. Загадка природы!
Опершись о стоявший сзади буфет и откинув голову, Шон старался представить себе всю картину: Кейти Маркус балансирует, сбегая вниз по темному склону возле кинотеатра, кусты царапают ее, волосы мокры от дождя и пота, по рукам и груди струится кровь. И вот темный, без лица силуэт преступника появляется на кромке. Он всего в нескольких шагах, бежит, подгоняемый жаждой убийства. Шону он виделся крупным, рослым, этот выродок. И по-своему хитрым: догадался подложить что-то на дорогу и заполучить Кейти Маркус, отправив в кювет ее машину. И ему хватило хитрости выбрать Сидней-стрит, где его вряд ли кто-нибудь мог увидеть и услышать. То, что его услыхала старушка Прайор, — факт удивительный, этого преступник представить себе никак не мог, потому что даже для Шона оказалось неожиданным открытие, что в этом выгоревшем квартале еще кто-то живет. Все остальное хитрый преступник предусмотрел.
— Думаешь, он схитрил, заметая следы?
— А? — спросил Шон.
— Преступник мог убить ее, а потом вернуться и набросать земли на собственные следы.
— Возможно, но как ему упомнить, куда он ступал? И к тому же в темноте? Даже если допустить, что у него был фонарик. Такое огромное пространство покрыть, отыскать следы, идентифицировать их и уничтожить...
— Но ведь был дождь, старина.
— Да, — вздохнул Уайти. — Я бы мог списать все на дождь, если б парень этот весил фунтов сто пятьдесят, а то и меньше. В противном же случае...
— Брендан Харрис весит что-нибудь вроде этого.
Уайти даже застонал:
— Положа руку на сердце, неужели ты считаешь этого парня способным на такое преступление?
— Нет.
— Ну и я не считаю.
— Ну а вот что твой дружок? Он довольно худенький.
— Кто?
— Бойл.
Шон подался вперед.
— Мы о нем в этом смысле не говорили.
— Ну
— Погоди-ка...
Уайти предостерегающе поднял руку:
— Он сказал, что покинул бар около часа. Чушь собачья. Ключами от машины в часы саданули без десяти. Кэтрин Маркус ушла из бара в двенадцать сорок пять. Это точные факты, Шон. В алиби этого парня существует временная прореха минимум в пятнадцать минут, о которых нам известно. Откуда мы знаем, когда он явился домой? Я имею в виду, явился на самом деле.
Шон рассмеялся:
— Уайти, он всего лишь человек, оказавшийся в баре.
— В последнем месте, где ее видели. В последнем, Шон. А ты сам сказал...
— Что я сказал?
— Что стоит поискать парня, чье время ушло.
— Я не...
— И я не утверждаю, что это сделал он. Даже близко не утверждаю. И все же. Есть в этом парне нечто подозрительное. Слышал, какую муру он городил насчет того, что городу полезна была бы хорошая волна преступлений. И ведь это он всерьез! Шон поставил на стол пустую банку из-под кока-колы.
— Ты их сдаешь?
Уайти нахмурился:
— Нет.
— Даже по пять центов за банку?
— Шон...
Шон швырнул банку в мусорное ведро.
— Ты хочешь сказать, что такой парень, как Дейв Бойл, может убить свою... кто она ему? — двоюродную племянницу своей жены из-за каких-то застарелых комплексов? Глупее мне ничего не приходилось слышать.
— Однажды мне пришлось арестовывать парня, убившего жену за то, что она дурно отозвалась о его кулинарных способностях.
— Ну, в браке чего не бывает, старина. Там обиды накапливаются годами. А ты заподозрил человека, сказавшего: «Меня бесит, что арендная плата взлетает до небес. Прямо хочется кокнуть парочку-другую окрестных жителей, чтобы жилье подешевело!»
Уайти рассмеялся.
— Что, не так? — сказал Шон.
— Ну, ты так это повернул, — сказал Уайти. — Ладно. Это глупо. Согласен. И все-таки что-то с ним не так. Не будь в его алиби этого временного зазора, я бы слова не сказал. Не встреться он с Кейти в баре в вечер ее гибели, я бы тоже не сказал. Но алиби у него с изъянцем, и Кейти он в тот вечер видел, почему я и говорю: что-то с ним не так. Он утверждает, что отправился потом прямо домой? Хорошо бы это подтвердила его жена. Хорошо бы жилец на первом этаже вспомнил, что слышал его шаги на лестнице в пять минут второго. Ясно? И тогда я вычеркну из памяти эту мысль. Ты на его руку обратил внимание?
Шон промолчал.
— Его правая кисть чуть не вдвое толще левой. Видно, попал совсем недавно в какую-то переделку. Я хочу знать, что это была за переделка. Пусть мне только расскажут о какой-нибудь стычке в баре, и я моментально отстану.
Уайти осушил вторую банку колы и кинул ее в мусорное ведро.
— Дейв Бойл, — сказал Шон. — Значит, ты всерьез хочешь взглянуть на Дейва Бойла?
— Да, бросить взгляд, — сказал Уайти. — Один короткий взгляд.
Они собрались в комнате для совещаний на третьем этаже возле офисов Отдела убийств и окружной прокуратуры. Фрил предпочитал проводить совещания здесь, потому что в комнате этой обстановка была холодной и строгой, кресла — жесткими, стол — черным, а стены — цементно-серого цвета. Помещение не располагало к хитроумным и не относящимся прямо к делу отступлениям и нелогичным доводам. Задерживаться в этом зале сверх положенного тоже никому бы не пришло в голову: сюда приходили по делу и уходили, чтобы заняться делом.