МИСТИКА СС
Шрифт:
Благодаря его стараниям и авторитету Янкуна отдел раскопок в Аненербе превратился в мощную и хорошо организованную структуру. Позднее к сотрудничеству удалось привлечь многих именитых ученых, которые должны были помочь обработать результаты раскопок. Среди них был Эрнст Шютрумпф, который должен был провести микроанализ находок. Эти сотрудники подчинялись непосредственно Асину Бомерсу и Гансу Шляйфу, руководившим отделом раскопок. Шляйф тем временем задумывал уже новый грандиозный археологический проект — раскопки так называемого «трона Кримхильды» [19] . Сам Янкун, который хотя и был отныне служащим штаба Гиммлера, пытался сохранить в своей деятельности профессиональную этику и наднациональность. К раскопкам в Хайтхабу он привлекал не только немецких и датских, но и шведских, и финских специалистов. Свое решение он, как ученый старой формации, объяснял тем, что в Хайтхабу пересекались интересы многих скандинавских стран. Эти специалисты привлекались в основном для локализации и описи позднегерманских могильников. Примечательно, что датировку местной «святыни» — «кургана кёнинга» — проводил шведский специалист Арбман. С давних пор этот курган считался у
19
Находящийся недалеко от г. Майнца старый римский каменный карьер получил условное наименование «трон Кримхильды». Здесь в период с 190 по 240 год располагался 22-й римский легион. Историков этот объект привлек тем, что на его стены было нанесено 37 изображений символов и 14 надписей. С тоит сразу же заметить, что изображения выполнены на низком художественном уровне, а надписи содержали орфографические ошибки (очевидно, их оставили те римские солдаты, которые работали в карьере). Особый интерес Аненербе и нацистов «трон» привлек просто по одной причине — на его стенах, кроме всего прочего, были изображены две свастики. Руководство СС хотело видеть в этом каменном карьере культовый объект германцев и обустроить его как одно из мест «национал-социалистического» паломничества. Исходя из того, что, кроме свастик, здесь имелись другие многочисленные солярные символы, был сделал скороспешный вывод о том, что «трон Кримхильды» был центром поклонения солнцу. Не смея оспаривать тот факт, что карьер все-таки был создал римлянами, была принята гипотеза, что культовый центр германцев здесь существовал задолго до прихода римлян. Римские же солдаты во время своего многолетнего пребывания здесь наблюдали за обрядами германцев и в результате нанесли изображения на скалы. Кроме этого, на стенах карьера были обнаружены изображения мужских и женских половых органов, что позволило нацистам говорить также о процветавшем здесь культе плодородия. Изучение этого памятника началось в 1884 году, но наиболее активно пошло именно в период нацистской диктатуры.
По мере того как росли успехи отдела раскопок, усиливалась его децентрализация: эсэсовские археологи работали во всех уголках рейха. Первоначально Имперское руководство общества и отдел по изучению письменности и символики располагались в Берлине. Это должно было создать нормальные условия для развития Аненербе — в Берлине, как известно, располагалась не только столица Германии, но и резиденция рейхсфюрера СС. Но логичная структура общества сломалась, когда в 1936 году Вюст создал в Мюнхене отдел индогерманской лингвистики и культурологии, и к Аненербе присоединилась организация Тойдта, занимавшаяся Экстернштайном. После этого остановить центробежный процесс было уже нельзя. Теперь «Наследие предков» можно сравнить с гигантским пауком, чье тело находилось в Берлине, а оторванные друг от друга лапы раскинулись над всей Германией, Казалось, что функционеры Аненербе поделили между собой всю страну: Баварию курировал Вюст, Франконию — Асин Бомерс, Вестфалию — Бруно Швайцер, Франкфурт-на-Майне — Генрих Гармянц, Киль — Герберт Янкун и т.д. Подобная разрозненность весьма негативно сказалась на работе общества — начальники отделов просто-напросто утеряли контакт с Имперским руководством общества
Но тем не менее агрессивность, с которой в нацистской Германии шла «борьба компетенций», требовала, чтобы Гиммлер опережал своих соперников. Он должен был неуклонно усиливать свое влияние на местах. Основным инструментом в осуществлении этого мировоззренческого контроля, естественно, были эсэсовские структуры, и Аненербе в том числе. После аншлюса Австрии, произошедшем в 1938 году, Гиммлер заявил, что Аненербе необходимо как можно быстрее наладить работу в «остмарке» [20] . Рейхсфюрер нередко подменял организационные интересы «Наследия предков» собственными амбициями. Поначалу представителем Аненербе в Австрии был профессор Отто Хёфлер. Но по ряду причин (преклонный возраст и работа на севере Германии) он попросил в апреле 1938 года освободить его от занимаемой должности. Разыскивая достойного преемника, Имперское руководство общества столкнулось с венским художником и профессором искусствоведения Эмирихом Шафраном. Его работа о верхнеиталийских лангобардах была даже издана Аненербе, что демонстрировало неподдельный интерес к нему. Создание в Австрии новых подразделений общества привело не только к существенному пересмотру финансовых планов, но и к тому, что Аненербе окончательно утеряло четкую внутреннюю структуру.
20
О с т м а р к а — так нацисты нередко именовали территорию присоединенной к рейху Австрии.
В мае 1938 года Гиммлер выделил для нового юго-восточного филиала «Наследия предков» 250 тысяч рейхсмарок, которые большей частью были позаимствованы из средств закрытого нацистами Зальцбургского объединения университетов. Но несколько позже Шафран покинул свой пост, а Исследовательский центр немецкого искусства, открытый им при Аненербе, был ликвидирован. Что же произошло?
Во-первых, Шафран попал в опалу из-за некоторых хозяйственно-финансовых вольностей. Так, например, выделенные для «Наследия предков» деньги он прокрутил в католических организациях что для Гиммлера было тяжким проступком. Во-вторых, после войны вдова Шафрана вспоминала, что между ее супругом и руководством Аненербе существовали определенные научные противоречия.
Уже в июле 1938 года Зиверс начал узнавать мнение австрийских ученых о директоре Института охраны культурно-исторических памятников профессоре Карле Гинхарте. Его планировалось поставить во главе исследований по теме «Германство и христианство», сделав упор на кельтских регионах. Но Гинхарт так и не стал руководителем отдела в Аненербе. Казалось работа «Наследия предков» в «остмарке» ограничивалась несколькими незначительными моментами. Стабильно действовало только отделение в Зальцбурге. Здесь представитель Имперского руководства исследовательского общества Рихард Вольфрам создал с благословения Зиверса отдел германской этнографии, став фактическим руководителем Юго-Восточного филиала. В этой работе ему помогал бенедектинский священник Ромуальд Пламбергер, который в своем приходе святого Ламбрехта собрал гигантскую коллекцию фольклорного и этнографического материала.
К этому времени стало очевидно, что Аненербе будет расширять свою деятельность не только территориально, но и тематически Наиболее ярко это показала деятельность австрийского филиала Аненербе. Поначалу филиал действовал в традиционном для «Наследия предков» культурно-историческом направлении Но ему была уготована судьба стать центром естественнонаучных исследований. К этой области знаний Гиммлер начал проявлять интерес уже в 1937 году. К 1938 году необходимость естественнонаучных изыскании стала очевидной. В новой редакции Устава было записано, что Аненербе «изучает космос, дух достижения и наследие индогерманского мира». По мнению рейхсфюрера, расширение задач исследовательского общества и создание абсолютно новых структур отнюдь не мешало достижению первоначальной цели. Создание новых исследовательских отделов показывало, что глава СС при необходимости достаточно вольно интерпретировал изначальные целевые установки. После того, как приближение мировой войны стало политической реальностью, для многих основном задачей являлось решение проблемы новых технологий. В этом свете дух древних германцев выглядел, мягко говоря, малоактуальным
Увеличение естественнонаучных структур «Наследия предков» привело не только к существенному изменению структуры исследоательского общества, но и к снижению научного уровня исследований. После изгнания Вирта проблема дилетантов в гуманитарном секторе была фактически решена. Но в новых отделах вновь стали возникать сомнительные фигуры, пытавшиеся реализовать свои авантюрные планы. В 1938 году «Наследие предков» с точки зрения квалифицированности сотрудников вновь приобрело неоднозначный характер.
Причину этого стоило бы искать в самой природе нацистского режима. Третий рейх, как и любой тоталитарный режим ставил естественные науки в более привилегированное положение нежели гуманитарные. В гитлеровской империи это было верно еще и потому что начав тайную милитаризацию, режим остро нуждался в ученых-технарях. Естественные науки приобретали политическое значение, так как они должны были обеспечить необходимую для ведения войны автаркию [21] Германии. Существует расхожее мнение, что национал-социалисты способствовали полной деградации науки. Это не соответствовало действительности. Об ученых, занимавшихся вопросами новых технологий, заботились и государство, и университеты, и многочисленные исследовательские организации. В результате им предоставлялись щедрые исследовательские стипендии и прочие значительные финансовые средства. Если политические взгляды ученого не совпадали с линией партии, то на это просто закрывали глаза — было достаточно того, чтобы его способности помогали решить конкретные военно-политические задачи. В качестве примера подобного отношения можно привести молодого ученого-ракетостроителя Вернера фон Брауна.
21
А в т а р к и я (от греч. самоудовлетворение») —создание замкнутого хозяйства, независимого от внешних источников, в рамках отдельно взятого государства.
Ситуация вокруг ученых, занимавшихся естественными науками, выгодно отличалась еще и тем, что гуманитарии были обязаны примыкать к одной из многочисленных партийных организаций. И тут возникает вопрос: что могло предложить Аненербе молодым ученым естественнонаучного профиля, если они и без того получали поддержку и политический иммунитет в военной индустрии, университетах и авторитетном Берлинском обществе кайзера Вильгельма? Высококвалифицированные ученые-гуманитарии попадали в «Наследие предков», так как они опасались за собственную безопасность или рисковали оказаться в полной изоляции. Не стоило забывать, что зарплата в Аненербе была гораздо ниже, чем в индустрии. Все это вело к тому, что глава СС смог привлечь к себе малоизвестных исследователей, чья компетентность граничила с шарлатанством, тех, кто не имел никаких шансов на профессиональную карьеру. Их воодушевляли фантастические амбиции рейхсфюрера, а потому они были готовы поддерживать любое его начинание. Здесь, как и среди гуманитариев, можно было выделить две категории исследователей: одни продолжали свои исследования, начатые задолго до этого; другие сотрудничали с СС из соображений личной безопасности, престижа и пр.
Наиболее широкое хождение псевдонаучные исследования получили в берлинском отделе метеорологии. В 1938 году в Аненербе был сформирован новый отдел — отдел астрономии, созданный на основе Грюнвальдской обсерватории. Его возглавлял Филипп Фаут. Как и ранее, Фаут и Скультетус, глава отдела метеорологии, должны были находить для рейхсфюрера подтверждения истинности «учения о мировом льде». Также в их цели входили: наблюдения за солнцем, на основании которых они должны были строить долгосрочные прогнозы; испытание модели «народного телескопа»; объяснение причин техногенных катастроф, например пожара на дирижабле «Гинденбург».