Митральезы Белого генерала

Оченков Иван Валерьевич

Константин Николаевич встретил их сидя за письменным столом в простом темно-зеленом форменном сюртуке с генерал-адъютантским аксельбантом и орденом Святого Георгия, полученным ещё за Венгерский поход 1848 года. Перед генерал-адмиралом высилась стопка бумаг, исписанных каллиграфическим почерком, которые тот бегло просматривал, иногда делая на полях пометки карандашом.

— Здравствуйте, господа, — ровным голосом поприветствовал он вошедших и, отложив в сторону свою работу, устремил на них внимательный взгляд усталых глаз. — Я слышал много лестного о ваших последних

изобретениях. Говорят, это настоящий переворот в науке.

— Мы счастливы, что наши скромные труды стали известны Вашему Императорскому Высочеству, — прочувствовано ответил Барановский, а стоящий рядом с ним навытяжку Будищев ограничился почтительным поклоном.

— Сообщения о вашем открытии перепечатаны всеми ведущими научными изданиями Европы.

— И Северо-Американских штатов, — поспешил добавить педантичный инженер.

— Что же, весьма отрадно, что наше Отечество будет славно не только воинскими подвигами своих сынов, но ещё и научными открытиями. Я уже докладывал об этом Его Величеству и тот был весьма обрадован последним обстоятельством. Полагаю, что скоро вы оба будете отмечены монаршей милостью.

— Лучшая награда для нас — благосклонное внимание государя!

— Это похвально. Однако одним вниманием сыт не будешь, и если у вас есть просьбы, то я, в меру своих возможностей, готов посодействовать.

— Ваше Императорское Высочество, — отозвался Барановский. — Внедрение всякого рода новшеств, часто тормозится неготовностью к ним людей, чьей обязанностью будет эти новшества внедрять. Кроме того, эксплуатация новых приборов может выявить проблемы, не совсем очевидные при создании. И чтобы избежать подобного, мой компаньон — Дмитрий Будищев изъявил желание поступить на службу, чтобы, так сказать, держать руку на пульсе и устранять неполадки немедля по их появлению.

— Я слышал, что он не всегда так немногословен, — усмехнулся великий князь и испытующе посмотрел на скромно помалкивающего до сих пор Дмитрия.

— Так точно, Ваше Императорское Высочество! — ещё больше вытянулся тот.

— Что же теперь молчите?

Бывший унтер немного помялся, видимо, подбирая слова, а затем вздохнул и начал обстоятельно отвечать:

— Владимир Степанович, всё верно сказал. Что пулемет, что радио для нас в новинку и случиться может всякое. Так что лучше быть наготове, а то из-за какого-нибудь пустяка всё насмарку пойдет. Обидно будет, если нас иностранцы обойдут.

— Боитесь потерять прибыль?

— Нет, Ваше Императорское высочество. Свои деньги я и так заработаю. Не нынче, так завтра, не завтра, так послезавтра.

— А вы самоуверенны! — Усмехнулся генерал-адмирал, и скосил взгляд в лежащий перед ним листок. — Оформили патенты в Англии и Франции?

— А также в Германии и Австро-Венгрии, — почтительно добавил Барановский.

— А в Америке?

— Заявку послали, но подтверждение ещё не получили. Но поскольку публикации в прессе есть, то вопроса о первенстве не возникнет.

— Наши чиновники тоже никак не отелятся, — вставил Будищев.

— Знакомо, — скупо улыбнулся Константин. — Но этих господ

я, пожалуй, сумею поторопить.

— Благодарю, Ваше Императорское Высочество.

— Не за что. Давайте, лучше поговорим о вашей службе. Откровенно говоря, я в некотором затруднении. Вы — талантливый изобретатель и принять вас на службу нижним чином мне кажется не разумным. Но и для производства в офицеры оснований нет. По крайней мере, пока.

— Я, Ваше Императорское Высочество, не ради чина. Хотя, не откажусь, конечно.

— Мне известны ваши обстоятельства. Более того, я вам вполне сочувствую и готов со своей стороны оказать протекцию. Насколько я помню, вы дослужились до унтера?

— Военного времени.

— Что, простите?

— Видите ли, Ваше Императорское Высочество, — пожал плечами Будищев, — унтера, как и офицеры, разные бывают. Одни в мирное время хороши, чтобы солдат учить строем ходить и начальство глазами есть. Другие на войне, когда вокруг пули свистят и не до шагистики. Вот я как раз из вторых. Пока шли бои меня терпели, но не более того.

— Весьма верное наблюдение, — кивнул великий князь. — Но, как говорится, «всякий может принести пользу, будучи употребленным на своем месте» [37] . Подавайте прошение, а место я вам подыщу.

— И какое? — с невинным видом поинтересовался Дмитрий, заставив тем самым обмереть своего спутника.

— При минных офицерских классах, — даже ухом не повел на подобную непочтительность глава русского флота. — Вольноопределяющимся второго разряда с сохранением унтер-офицерского звания. Вы ведь оставили службу по болезни?

37

Кузьма Прутков.

— Так точно, Ваше Императорское Высочество!

— Ну и как здоровье, поправили? — в голосе генерал-адмирала мелькнули иронические нотки.

— Вот просто чувствую в себе прилив сил! — выкатив грудь, отвечал бывший унтер с той же интонацией.

— Прекрасно. Добавлю, что самое много, через два года, а скорее всего, гораздо ранее, вы будете допущены к экзамену на офицерский чин, а там как пожелаете. Хотите — служите, хотите, на вольные хлеба!

Договорив, великий князь поднялся со своего места и протянул руку сначала облегченно вздохнувшему Барановскому, а затем с некоторой заминкой и Будищеву.

— Надеюсь, скоро увидеть вас офицером! Не подведите меня.

— Не подведу, Ваше Императорское Высочество!

После этого компаньоны поспешили откланяться. Как выразился впоследствии Дмитрий, «пока ветер без сучков». Главное было сделано. Славящийся своим либерализмом Константин Николаевич пообещал им поддержку, а пустомелей генерал-адмирал в отличие от многих своих родственников не был. Правда, в чем конкретно может выразиться эта поддержка, Дмитрий так до конца и не уяснил.

— Не беспокойся, — поспешил развеять его сомнения Барановский. — Считай, что флотские заказы уже у нас в кармане.