МИТТ
Шрифт:
— Откуда? — Выпучил глаза полковник полиции.
— От верблюда. Серёга, не твоего ума это дело. Так будем брать? — ответил резко Сизов.
— Нет, точно, нет — берём под наблюдение.
— Смотри, тебе виднее, но все ниточки ведут в Норвегию и там теряются.
— Бл… С вами из спецбригады, работать одно «удовольствие». Всё-то вы знаете… Только, почему-то, нам помочь не хотите.
— Это не наше дело, Серёга. Наше дело, школы и исследовательские центры. Ты не вчера на свет народился, знаешь. Но когда, что-то, касается, наших, задействуем все связи.
— Всё, всё, Лёха, сдаюсь… — Рассмеялся полковник Ивлиев — но брать, пока, не будем. Дождёмся, когда за пленниками придут. Тогда возьмём всех.
— Серёга?
— Да нет, Александр Евгеньевич, конечно, свободен. Своих в яму посадим.
— Ясно, мы тебе ещё нужны?
— Нет. И спасибо тебе Алексей за помощь… А ты, майор, без охраны больше не ходи. В этот раз обошлось, а в следующий..? — и пристально посмотрел Сашке в лицо.
Но тут, снова подошёл капитан Иванов — товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу майору?
— Обращайся — бросил тот и отвернулся.
— Товарищ Майор, разбудите этих и этих двоих отпустите, у меня сил не хватит.
— Блинн, совсем забыл…. Всё — выдохнул Сашка, втягивая свои щупальца.
Иванов, сначала посмотрел на зашевелившихся, на полу, боевиков, потом, на своих бывших главарей, и снова оглянулся на майора — здорово, сильны, вы, товарищ майор — вот мне бы так…
Сашка, только плечами пожал на это, слизнув ниточку солёной крови, потянувшейся из уголка губ.
Когда уже покинули комнатку и спускались по замусоренным ступеням к выходу из здания, сзади раздались зычные команды полковника военной полиции — Иванов приступай, капитан своих на периметр, остальным приготовиться и ждать…
В десантном боте, в ложементе, Сашка впервые за это время, время, проведённое в плену, расслабился. Вновь включив болевые рецепторы. Вернулась боль в груди. Он поморщился и заменил медкапсулу комбинезона. И тут же почувствовал, как пара игл, мгновенно впились в его плечо. И снова стало легче. К нему, хватаясь за поручни, пробрался штатный медик. И не спрашивая разрешения, расстегнул молнию лёгкого комбинезона на груди и задрал кверху ещё и нательный.
— Ого — присвистнул он — да, у тебя парень, почти все рёбра сломаны… Ну, Митт, ты даёшь, да ещё сам ходишь. Лежи, не дёргайся и перевёл в горизонтальное положение ложемент, сам пристегнул все ремни. И покончив с этим, прижал к своей щеке руку, просунув её в шлем, мужики, прибавьте, у нас тяжёлый.
Бот дёрнулся и зашипел громче. А Сашка и сам не заметил, как провалился в тяжёлое забытьё.
Пролежал он в медицинском центре, две недели. Первые несколько дней, вообще в реанимационном блоке, под колпаком реаниматора.
Его лечащим врачом, сама себя назначила Марина Ивановна Новикова. И посетителей к нему пускали, только, с её письменного разрешения. Конечно, это не касалось, только, Насти и мамы, но остальным было строго запрещено. Даже Валере и Вере.
Открыл он глаза лишь через десять дней. На стуле, рядом с его кроватью, сидела побледневшая и осунувшаяся мама и тихонько гладила его руку.
— Мама — прошептал он.
— Саша — вскочила она, так что стул отлетел, к соседней койке, загрохотав так, что можно было поднять всех больных в палате. Но он тут был один.
На этот грохот, в палате появились, сразу три, разного возраста, медсестры.
Одна начала подключать к его вискам какие-то датчики, другая поднесла к пересохшим губам поилку с чем-то, не очень вкусно пахнущим, третья убежала за дежурным врачом.
Врач появился через минуту. Прошёл, осмотрел, опоясывающий Сашкину грудь корсет, зачем-то потрогал лоб, заглянул в глаза, приподняв веко и удовлетворённо крякнул.
— Почти здоров. Сара Львовна, я уже сообщил Марине. Она скоро придёт. А вам, я думаю, лучше уйти. Она злая как фурия, мне кажется, она устроит разнос, этому молодому человеку. Лучше вам не слушать. Я так, точно, удаляюсь. Знаю нашего доктора.
— Да, вы правы, пойду и я… Уже десять дней, у нас никто не спит. И дома говорят, только, шёпотом. Даже дети притихли.
И они вместе прошли к дверям. Доктор, как джентльмен, распахнул, с поклоном, перед ней двери.
Сашка же, напившись из поилки, постарался сделать вид, что спит.
Но грозный свистяще шипящий взрык и последующая оплеуха, не позволили ему притворяться. Он снова открыл глаза и увидел перед собой яркие зелёные глаза, разъярённой ведьмы.
Вторая оплеуха снесла с его висков датчики и вынесла из палаты медсестёр. Третью остановила Настя.
— Давай теперь я, всё-таки это мой муж.
И третья оплеуха посетила его уже припухшую щёку. А потом полились рекой слёзы.
Сашка лежал и молчал. Понимал, виноват, и лучше сейчас ничего не говорить.
Вздыхал где-то в эфире отец. Хихикнули парни. Я бы ещё добавила — послышался тихий шёпот Веры. Засранец — прокомментировала Лена. Хватит девочки, голову встряхнёте — попросила еле слышно мама.
— Арти — позвал Сашка.
— Прости, брат, но Настя запретила мне разговаривать с тобой.
— Понятно… Тогда, как всё уляжется, ты мне скажи. Я так понимаю, сейчас никто разговаривать со мной не будет…
— Правильно понимаешь. Девчонки так решили и парням запретили. И я не буду, а вот картинку новостей с визора отправлю, на это запрета не было.
И снова где-то в эфире расхохотался отец, в голос рассмеялись друзья и, только, девчонки негодующе фыркнули.
Но сначала, у Сашки перед глазами, появилось его медицинское заключение. Ряды цифр и скупые строчки рукописного текста, начертанные рукой рыжей бестии.
— Ни хрена себе — подумал Сашка — кроме рёбер, внутреннее кровотечение, обширное повреждение лёгких рёберными сколами, селезёнка, печень… Да, блин с такими повреждениями и не живут. Как ещё Маринка вытянула меня?
Сашка перевёл взгляд на залитое слезами лицо Бесёнка.