Мийол-алхимик
Шрифт:
— Ты же маг! — легко ощутимым подразумеваемым эхом прозвучало: «Ещё и слабый бесклановый». — Откуда тебе знать, что мне мешает?!
Мийол уже хотел вмешаться, но напрасно. Следовало больше верить в отца.
Тот справился сам.
— Хотя я маг, — совершенно спокойно ответил Резчик, глядя снизу вверх в гневный лик женщины, способной одним движением оторвать ему голову или вынуть вон сердце из груди, — я слышал, что Печать Крови твоего клана связана с окраской стихией земли. Верно?
— Да.
— То есть, — продолжал он, — ваши Ядра Сути… ох, то есть Сердца Воли, конечно… стар я стал, заговариваюсь… ваши Сердца Воли воплощают твёрдость, тяжесть, прочность и цельность. Чем дальше, тем сильнее. А так как камень спешки не любит — Шелетидйид обычно не имеют преимуществ в скорости прогресса перед бесклановыми Воинами. В других кланах конденсация Сердца Воли может опережать норму; претендовать на принадлежность к главной ветви могут лишь те, кто стал Мастером Начал до пятого или вообще до четвёртого ординарного воинского ранга, а добившимся этого на пятом-шестом рангах приходится довольствоваться префиксами проявленной крови. Таруйид главной ветви вообще рождаются, уже обладая Сердцем Воли…
— К чему ты клонишь? — буркнула несколько поуспокоившаяся Герея.
— Да так… просто рассуждаю вслух. О том, что, не имея преимуществ перед бесклановыми в скорости прогресса, твои соклановцы имеют преимущества в его качестве. Чтобы уже в самом начале возвышения по мастерским рангам опережать всех и далее лишь наращивать отрыв — ради этого можно потерпеть начальные трудности, подождать, подготовиться.
— К чему. Ты. Клонишь? — повторила она.
И Ригар также повторил:
— Камень спешки не любит. На какой же успех рассчитываешь ты, пытаясь торопиться?
— Я… — Герея замерла, даже не дыша.
— Ты пытаешься вредить сама себе, — продолжил Резчик спокойно и беспощадно. — Ничуть не удивительно, что конденсация не удаётся: ведь часть тебя вовсе не хочет такого продвижения — и ради такой цели. Ты не добилась единства от своей воли. И древняя кровь твоего клана молчит, когда ты взываешь к ней… ибо ты идёшь кривой, окольной тропой, свернув с верного Пути.
В гостиной вновь воцарилась тишина.
И в тишине этой отчётливо, гулко сглотнула инь-Шелетидйид. Медленно сжав левую руку в кулак и заложив её за пояс за спиной, прижав раскрытую правую руку к груди, она склонилась в эталонном уманис — поклоне почтительных извинений. Самом глубоком, при котором туловище едва-едва не опустилось горизонтально.
Пять секунд. Десять. Пятнадцать. Двадцать…
Только спустя долгую-долгую минуту Герея чуть приподняла голову, дерзая глядеть не выше чужих стоп:
— Высокочтимый мэтр Ригар… молю о милости. Если мой Путь неверен — укажите, какой…
— Нет.
— Высокочтимый…
— Нет, и не проси. Я маг, а не наставник Воинов. Но…
Тихо вздохнув и поднявшись, Резчик подошёл к инь-Шелетидйид. Коснулся пальцами шеи во имя соблюдения церемониала:
— Хватит уже гнуться. Распрямись! И кланяйся впредь поменьше: камень ни перед кем не кланяется. Даже если уложен в мостовую и попираем ногами.
Герея выпрямилась, но взгляда не подняла.
— Высокочтимый…
— И-эх. Не успокоишься ведь… Сын, давай-ка слетаем кое-куда. Вместе с гостьей.
Мийол молча встал.
Когда в голове у Ригара возникают идеи — лучше не упираться, а следовать за ним и поменьше удивляться. Ну, хотя бы стараться. Всё равно удивит, но хоть подготовишься…
'Похоже, отец решил снова продемонстрировать, что люди склонны принимать чужие идеи только в моменты отчаяния. Когда другого выбора просто не остаётся, когда потеряно всё или почти всё — даже, может, и жизнь; когда надежда истаивает и рушится вера…
…только тогда начнёшь ловить даже пустой крючок.
А вот имеющий пусть скверное, но прочное положение — как Никасси — к словам того, кто заведомо слабее, не прислушается. Крепко стоящий на ногах не станет ловить чужую руку, чтобы удержать равновесие: зачем? Он же и так стоит крепко!
(Ох! Надеюсь, отец всё же понимает, что именно делает. Подавать ложную надежду — ещё хуже, чем вовсе отказывать в помощи, это слишком жестоко… а разочарованные — опасны)'.
Когда все трое — Ригар, Герея и Мийол — взошли на борт яхты, призыватель спросил:
— Куда править?
— Вверх и в ту сторону.
— К дальнему чернолесью?!
— Да.
«Ох… опасно играешь!»
Однако вслух никто не возразил. «Хитолору» взлетел и без лишней спешки направился, куда сказано. Правда, спустя минут двадцать, когда они всё чувствительнее отдалялись от Стены Лагора, Мийол всё же уточнил:
— Мы ищем что-то конкретное?
— Природный узел. Место, где фон посильнее, чем на площадке для медитаций — в разы. А лучше даже в десяток раз с лишним.
— Понятно.
— Высокочтимый считает, — слегка оживилась Герея, — что мои неудачи проистекают из-за неподходящих условий?
— Не только и не столько из-за них, сколько из-за уже озвученной двойственности. Именно сбой понимания — настоящая помеха возвышению, а слабоватый фон — это так… мелочь. Кстати, сын прорвался в подмастерья отнюдь не в тепличных условиях, а в районе Баалирских рифов. Фон там так себе, да ещё и хаотичный… в любом случае, — добавил Ригар, — делать прорыв лучше в наиболее выгодных обстоятельствах. Лучше обеспечить максимально благоприятные условия, чем потом жалеть, что не хватило, быть может, сущей мелочи.