Младенцы Медника

Синякин Сергей Николаевич

– Времени у тебя свободного много. Да и я хорош, не проявляю должной требовательности к подчиненным.

Примус смущенно улыбнулся.

– Да ладно тебе, Иваныч, скажешь тоже! Пашем, как негры на плантации, за сущие гроши. Мне уже жена иногда говорит, лучше бы ты грабителем был, больше бы денег в семью приносил.

– Ну, правильно, - ворчливо сказал Нечаев.
– Ты - бабки в дом, сам на нары, а у нее сладкая жизнь на награбленные тобой денежки.

– Разведусь, - пообещал Примус.
– Пускай за урку замуж идет!

– Все мы хорошие, когда спим зубами к стенке, -

вздохнул Нечаев.
– Вот такой хороший и нашего Медника грохнул. Кстати, сегодня похороны, кажется, в два. Ты бы съездил, покрутился, чем черт не шутит, а? Все равно я тебя на это дело наметил.

– Иваныч, - сразу же заныл Примус.
– А оно мне надо? С этого дела одни неприятности катят, я это дело нижней частью спины чувствую.

– Ты что же думаешь, - наставительно сказал Нечаев, - только начальству все огребать? Сидите за широкой спиной, у тебя, например, уже полгода ни одного взыскания не было, а у начальника за тот же период - три выговора!

– Так это кто на что учился, - нахально заявил Примус и, увидев нехороший блеск глаз начальства, поспешил добавить: - все, Иваныч, все! Уже молчу.

– Ты не молчи, ты работай, - вздохнул Нечаев.
– Ты сводку сегодняшнюю читал?

Сам он ее еще на оперативке у начальства прочитал и понял - вот они, неприятности, все в одном коробке, даже искать не надо, сами на голову сыплются.

– А как же, я с нее рабочий день начинаю, - сказал Примус.

– Хреново начинаешь. Ну, отгадай с трех раз, на что ты внимания не обратил?

– Три трупа за вчера, - вслух задумался Примус.
– Две раскрытых «бытовухи» и один без признаков насильственной. Похоже, бомжара. Краж пяток, угонов несколько… Автомат Калашникова в Краснореченском районе изъяли… Да не было там ничего особенного, Иваныч!

– Вчера ночью в гинекологическое отделение первой больницы забрались, - сказал Нечаев.
– Тебе это ни о чем не говорит?

– Ас каких это пор нас кражи должны интересовать?
– резонно сказал Примус.
– Я, Иваныч, не специалист по прокладкам с крылышками.
– Он озадаченно смотрел на начальника, потом вдруг забормотал: - Постой, постой, это где покойный Медник работал?

– Истину говоришь, - удовлетворенно подытожил Нечаев.
– Тебе не кажется, что кража и смерть Медника могут быть взаимосвязаны?

Оперуполномоченный посидел, задумчиво морща лоб.

– Запросто, - сказал он.
– Скажем, сделал этот Медник аборт неудачный. А его за это к ногтю. Могло такое случиться?

– Могло, - согласился Нечаев.
– Но не случилось. Если бы выясняли, кто в неудачном аборте виноват или адрес врача искали, то это сделали бы до убийства Медника, а не после.

– Что-то искали?

– Это больше похоже на истину, - сказал Нечаев.
– В общем, информацию к размышлению я тебе дал. Давай, дуй на кладбище, а то все самое интересное пропустишь. А потом в районное отделение забеги, полистай материал по краже в гинекологии.

На кладбище поехали не все, а на поминки и того меньше. На Примуса никто особого внимания не обращал, как обычно в таких случаях получалось: работники института думали, что он из больницы,

а работники больницы - что он представляет институт. Говорили хорошие слова. Обычное дело, прощаются люди с товарищем по работе, обещают помнить, тем более что местком, или что там теперь в институте вместо него, водку выставил. И вел себя народ интеллигентно, пил положенное, закусывал и уходил, никто песен в память о покойном не запевал, никто не кричал, мол, осиротели мы, братцы! Нет, все пристойно было, Примус сам пару стопок опрокинул с самым сокрушенным видом: эх, Илюша, Илюша, ну как же так!

Только в туалетной комнате, когда народ руки мыл, он вдруг краем уха услышал непонятное и в траурные речи не вписывающееся.

– Правильно сделал, что не согласился, - сказал толстогубый мужик с кустистыми и черными, как у Брежнева, бровями.
– Слишком деньги Илья любил. Не удивлюсь, что и смерть его как-то с деньгами связана будет.

– Миша! Миша!
– урезонили мужика из кабинки.
– Ну, зачем? Сам знаешь, de mortuis aut bene aut nihil!

Примусу очень хотелось увидеть этого любителя латыни, но тот, кого из кабинки назвали Михаилом, неожиданно так свирепо и подозрительно посмотрел на оперуполномоченного, что тот поспешил покинуть туалетную комнату, старательно делая вид, что разговор совершенно его не интересует.

Прямо с поминок Евграфов поехал в районный отдел милиции, на территории обслуживания которого находилась бывшая обкомовская больница.

Материал по проникновению в отделение гинекологии Первой больницы был собран и зарегистрирован в журнале учета информации.

– Примус, ты с какого дерева упал?
– удивился начальник районного уголовного розыска Леня Кудашов.
– Там же заведующая отделением Любовь Николаевна Кучкина. А ты знаешь, кто у нее папа?

Папа Кучкиной был заместителем губернатора. При таком козыре Примус и сам бы кинулся регистрировать материал и вносить его в сводку.

– А что украли-то?
– смиряясь с положением дел, поинтересовался он.

– А ничего, - сказал начальник уголовного розыска.
– Пачку историй болезней уперли, а больше там и брать нечего. Слышь, Примус, представляешь, у них там комнатка есть, так и называется «мастурбационная». Я заглянул, все там чин по чину, диванчик удобный, на стене портрет Алки Пугачевой, на столике журнальчики соответствующие, занавесочки веселенькие - интим, в общем.

– Гонишь?
– постарался не поддаться Евграфов.

– Зуб даю!
– ухмыльнулся Кудашов.

– А Алка на фига?

– Значит, есть люди, которые на нее западают.

– Слушай, но если ничего ценного не украли, зачем вы материал регистрировали?
– спросил Евграфов.

– Что я себе враг?
– удивился начальник розыска.
– Там вою было! Она же сама приезжала. А так у нас все чин по чину: материальчик собран, зарегистрирован, по сводке прошел, а там мы его по малозначимости откажем, и хрен кто прикопается. Усек, Васек?

– Слушай, - Примус бросил материал на стол.
– В отделении мужик один работал, Медник его фамилия. Его вчера дома грохнули. С ним это не связано?