Младенцы Потерянной Супони

Гавриленко Василий Дмитриевич

– Младенцы есть, - повторил святой отец, отпивая из кружки (зубы стукнули о глину). – Но в их гибели нет ничего сверхъестественного.

– Это понятно, - доктор Кислинг взмахнул рукой. – Чертей не бывает. Нас интересует, что думает обо всем этом население деревни и не собирается ли оно сжигать или вешать ни в чем не повинных людей. Наша задача – выявить истинную причину гибели младенцев и не позволить совершиться дикому самосуду.

– Это благородная миссия, уважаемый магистр, -

улыбнулся отец Берн. – И я очень рад, что вы приехали. Но, уверяю вас, в Потерянной Супони нет ни одного человека, за исключением болезного Якова, который верит в то, что младенцев уничтожил диавол или какая-нибудь ведьма.

Доктор Кислинг, беседуя со священником, все более уверялся в том, что их миссия подходит к концу. Можно приказать Штефану запрягать Фесту: в деревне, где такой разумный пастырь, едва ли найдется место мракобесию.

Бальтазар также склонялся к этой мысли, но на всякий случай, продолжил расспрос:

– Преподобный, но отчего, по-вашему, погибли младенцы?

Священник сцепил пальцы на груди, покачиваясь на стуле, так похожий сейчас на бродячих выпивох-монахов, каковыми их рисуют в предосудительных книжках.

– Сказать по чести, я не знаю, - ответил он. – Полагаю, это оспа.

– Оспа, - эхом отозвался доктор Кислинг. Именно про оспу он и подумал после первого же прочтения письма. Ну, в этом доме мракобесием и не пахнет, если, конечно, не считать мракобесием веру в страсти Христовы.

– Да, оспа. Возможно, какая-то иная болезнь. Но – болезнь.

Доктор Кислинг торжествующе взглянул на Бальтазара.

– Похоже, господин Клаус, мы зря растрясали кости, пробираясь в Потерянную Супонь. Кстати, преподобный, отчего ваша деревня так называется? Все дорогу ломал голову.

– Очень просто, - отец Берн отпил из стакана молока, промокнул губы салфеткой. – В стародавние времена здесь проезжал король со своим обозом, и потерял супонь.

– ВЫ КТО ТАКИЕ?! ВЫ КТО ТАКИЕ, Я ВАС СПРАШИВАЮ?!

Бальтазар подскочил с места, доктор Кислинг едва не упал со стула и, расширив до предела глаза и слегка приоткрыв рот, смотрел на ворвавшегося в дом невысокого пожилого человечка в зеленом сюртуке, с всклокоченной жидкой бороденкой цвета топленого молока. За спиной человечка возвышался настоящий великан: мужчина не меньше семи футов ростом, широкий в кости, с выдвинутой вперед нижней челюстью, отчего лицо великана приобрело непередаваемо-свирепое выражение.

– Успокойтесь, Монтег, - священник приподнялся на стуле. – Это наши гости, доктор Кислинг и … гм … молодой человек…

– Б-бальтазар Клаус.

– И господин Клаус. Они прибыли из города.

– Что они здесь забыли? – выкрикнул коротышка, брызжа

слюной.

Священник опустился на стул, и, оттянув воротничок, спокойно произнес:

– Это люди из Бюро по борьбе с мракобесием. Представьте, Монтег, в городе есть и такое.

Коротышка тяжело дышал, переводя взгляд со священника на Бальтазара, затем – на доктора Кислинга (который, нужно сообщить, все еще не пришел в себя, так как не привык к таким манерам) и снова на священника. В изменившихся глазах Монтега Бальтазар прочел, что тот уже догадался о цели прибытия гостей из города, а священник не преминул подтвердить его догадки:

– Господа прибыли к нам, чтобы помочь расследовать гибель наших младенцев.

– Вот как?

Коротышка прошел к столу, без приглашения уселся на свободный стул. Его чудовищный спутник остался стоять у дверей.

«Караулит», - затравленно подумал Бальтазар.

Коротышка немигающе уставился в глаза доктора Кислинга – тот, с трудом, но выдержал этот тяжелый взгляд.

– Но с чего господа решили, что нам нужна их помощь?

Доктор Кислинг прокашлялся и с достоинством сказал:

– Во-первых, я хотел бы знать, с кем имею честь…

– Господин Монтег – староста нашей деревни, - вставил отец Берн.

– Да, я староста, - скривился Монтег.

– Хорошо, - кивнул доктор. – Во-вторых, мы прибыли сюда не сами, нас вызвали.

– Якоб Рваная Щека написал им письмо, - оповестил священник.

Лицо Монтега помрачнело, но он ничего не сказал. Бальтазар боковым зрением заметил, что великан у двери качнулся немного вперед, и это движение вызвало у молодого человека внутреннюю дрожь.

– Да, нас вызвали, и вызов был тревожный. Вот письмо.

Доктор Кислинг сунул руку в карман.

– Что за черт?

Священник поморщился, как от зубной боли.

– Что такое? – грубовато поинтересовался Монтег.

– Письмо. Где письмо? Бальтазар?

– Госпожа Мария передала вам его, доктор, я видел своими глазами, - проговорил Бальтазар.

– Действительно… Но… Но теперь – его нет! – доктор вывернул карман, демонстрируя пустоту.

Монтег ухмыльнулся.

– Вы уверены, что оно вообще было, доктор?

– Конечно, уверен. Наверное, свалилось под стол. Но преподобный самолично читал его.

Все глаза устремились на отца Берна. Тот сидел, склонив голову немного на бок. На лице его застыло блаженное выражение. Бальтазару представилось, что святой отец сейчас солжет, но тот улыбнулся и сказал:

– Да, я читал это письмо. Его совершенно точно написал Якоб Рваная Щека и послание сие гм… довольно тревожно звучит.