Шрифт:
Глава первая
Не такая, как все
– На-тик, ты где ?
Женщина средних лет встала со скамейки на детской площадке и озабоченно посмотрела вверх. Она прикрыла глаза от солнечных лучей и стала выискивать кого-то взглядом.
– Мама, я здесь!
Сквозь решетки ограждения на самом верху одной из высоких башен мелькнула детская рука.
– Я
– Натик, домой пора.
– Я сейчас, только один раз пробегу по коридору и по трубе к тебе съеду… Встречай!
Женщина поспешила к трубе ярко желтого цвета, которая вела с самого верха высоченной конструкции. Из трубы, прямо к ногам матери, лихо вылетела девочка лет десяти. Она была одета в красную футболку, шорты такого же цвета, красная бейсболка украшала ее голову. Блестящие от возбуждения синие глаза, улыбка от уха до уха… Обычная девчонка, ничем не выделявшаяся среди десятков детей, мотавшихся вверх-вниз по детской площадке, находившейся в центре большого парка. Женщина положила руку девочке на плечо.
– Пойдем скорее, папа должен приехать к обеду.
Пожилой джентльмен, сидевший в отдалении на скамье, недалеко от детской площадки, неспешно встал, аккуратно свернул и выбросил в урну газету, которую читал и, неторопливо, пошел по аллее. Он был одет в элегантный летний костюм, галстук-бабочка украшал его белоснежную сорочку, седая бородка обрамляла лицо, серые проницательные глаза взирали на мир сквозь очки в тонкой золотой оправе. Он энергично шел, ловко опираясь на тросточку с золотым набалдашником.
– Пора… неужели пора? И возраст, как у старшей, но сила то какая, совершенно необыкновенная сила… По-ра-зи-тель-но!
Профессор, я полагаю читатель уже догадался, что это был именно он, произнес эти слова в глубокой задумчивости. Он свернул в тень боковой аллеи парка, убедился, что в ней никого нет и… исчез, словно растворился в теплом июньском воздухе.
С того момента, как Профессор взглянул на крохотное дитя, мирно посапывающее в своей розовой коляске, прошло десять лет. Это, казалось бы, рядовое событие, произошло в одной из аллей этого же парка.
– Она, моя девочка, не будет такой же, как Диночка? – встревоженно спросила тогда ее мать.
– Нет, – ответил он в задумчивости.
– Какое счастье! – вырвалось у женщины и вымученная улыбка озарила ее лицо.
– Она будет сильнее, значительно сильнее, – тихо произнес он тогда, но этих его слов женщина не расслышала.
– Натик, ты вилки-ложки разложила, папину чашку достала?
– Да, мам…
Раздался телефонный звонок.
– Мам, папа звонит…
Женщина схватила мобильник…
– Ну вот наш папа опять на работе застрял. Там обедать будет. Поставь его чашку на место.
– Сейчас, я только…
Девочка быстро схватила папину чашку со стола. Она выскользнула из ее пальцев и, с грохотом, упала на пол. Ната уставилась на то, что секунду назад было красивой чашкой, на которой была изображена золотистая ракета, устремленная в звёздное небо. Девочка стояла и с ужасом смотрела на рассыпанные по полу осколки. Вдруг она почувствовала, как волна жара прокатилась по всему ее телу.
– Ната, что ты?!.
В то же мгновение голос матери пресекся потому, что с точки зрения здравого смысла произошло то, что не могло произойти. Тем не менее это случилось и случилось на ее глазах. Осколки чашки стремительно рванулись друг к другу, моментально, даже не склеились, а как бы срослись, чашка взлетела в воздух и сама запрыгнула в Наткины руки. Девочка осторожно, дрожащими пальцами поставила чашку на стол и медленно повернулась к матери.
– Мамочка, что это?..
Она ринулась к матери, обняла ее, прижалась всем телом, словно ища защиты.
– Ничего, солнышко мое, ничего. Это, это…”оно”, это, когда… Это бывает редко, когда испугаешься сильно… Это… оно пройдет, само…
Женщина прижала девочку к себе, исцеловала ее испуганное личико.
– Все будет хорошо, моя радость, все будет хорошо. Ты только пожалуйста, я очень тебя прошу, никому-никому ничего не говори. Ты меня поняла, солнышко мое? Никому, никому. Давай ка лучше пообедаем.
Женщина взяла со стола злополучную чашку, осторожно рассмотрела ее и поставила на место в шкаф.
– Ни трещинки, ни царапинки, никакого следа… Как это может быть? – подумала она и, незаметно, посмотрела на девочку.
Натка вроде уже успокоилась. Она заканчивала второе блюдо, когда в дверь кто-то постучал. Женщина вышла в прихожую и открыла ее. Там стоял мальчишка лет восьми. Он сверкнул очками, посмотрел на женщину снизу вверх и спросил
– А Натка выйдет во двор?
– Да, да, конечно. Натик, слышишь, тут Дениска пришел. Пойди-ка на улицу, поиграй, только со двора никуда…
– Да, мамочка… Я уже иду.
Девочка быстро собралась и выскочила на лестничную площадку. Женщина закрыла за ней дверь, подошла к окну и прижалась к нему лбом.
– Неужели это “оно”? Снова… как тогда… Что делать, как ее от “этого” спасти?… Он же тогда сказал…
– Извините, сударыня, но тогда, по всей видимости, вы не услышали моей последней фразы…
Женщина резко повернулась. На стуле за столом, за которым только что сидела Натка, восседал тот самый благообразный джентльмен. Его тросточка стояла рядом, пристроенная к стулу.