Младший конунг
Шрифт:
Равнереде располагалось между двух невысоких скал, защищавших поместье от ветра и штормов. В широкой ложбине, достаточно высокой, чтоб ее не затопляли соленые морские волны. Должно быть, земля здесь была весьма плодородна. В полусвете сумрачного, ненастного дня, под легким дождиком, моросящим с неба, таким слабым, что он казался скорее туманом, деревья, теснящиеся на узких полосах скальных подножий, казались темно-серыми.
На пологом берегу не было ни одного корабля. Хильдрид нисколько не удивилась. Праздник Зимней Ночи уже миновал, в это время мало кто решался пускаться в путь. Да и была ли в том необходимость? Временем войны считалось лето, торговли — тоже. Зимой все прятались по своим теплым домам и подсчитывали прибыль, да готовились к следующему году. Должно быть, корабли местного «вольного ярла» уже давно в корабельном сарае. Вот и он, кстати, едва выглядывает — приземистое, но широкое строение, на крыше — черная от времени дранка. Чуть дальше был виден и длинный дом — солидное строение, окруженное сараюшками и лофтами. На севере Ранрике зима не так уж и сурова, даже в лютые холода вполне можно ночевать в неотапливаемых кладовых, особенно если одеяло взять потеплее.
Хильдрид махнула рукой. Еще утром она велела надеть доспехи и вооружиться, а теперь по ее жесту викинги натянули шлемы, подняли оружие, подхватили щиты. Ветер был переменчивый, и другой кормчий из осторожности мог бы посадить всех на весла. Но дочь Гуннара прекрасно понимала — всегда лучше, если воины вступают в бой отдохнувшими и полными сил. Она верила в себя. И «Лосось» повиновался ей с охотой, будто живое существо. Распустив парус, будто крылья, он летел по волнам, словно чайка, высматривающая рыбу. Кормчие оставшихся двух драккаров не решились подражать Хильдрид — рифов и подводных камней здесь было множество, это сразу заметно опытному глазу. А кораблем, который идет под парусом, куда труднее управлять, чем во время гребли, особенно если ветер меняется.
«Лосось» ткнулся носом в гальку, и с борта сразу посыпались викинги. Они прыгали в воду и выскакивали на берег в молчании, слышен был лишь звон металла о металл, скрежет выхватываемого из ножен оружия, хруст гальки под сапогами и скрип корабельного дерева. Катящаяся на врага молчаливая лавина, пожалуй, пугает даже больше, чем боевые вопли и грохот.
Впрочем, в имении Равнереде жили не робкие крестьяне (таких и вовсе-то не бывало в Скандинавии). Еще когда первый драккар был в воде, на берегу кто-то предостерегающе закричал. Когда же викинги Хильдрид выбрались из воды, со стороны поместья уже бежали первые вооруженные мужчины. В большинстве они похватали, что попало — топоры, часто не боевые, дубинки, копья — и ни на одном не было доспеха. Оно и понятно, чтоб натянуть пусть даже самую обычную кольчугу, пусть даже на первую попавшуюся куртку или рубашку (ткань после этого, само собой, придет в негодность, но под угрозой жизни о рубашке думать не станешь), нужно время. С кожаной броней еще больше возни — надо затянуть все многочисленные ремешки по бокам и на плечах.
Некоторые бежавшие, заметив, что нападающих много, и они прекрасно вооружены, тут же повернули и побежали обратно. Не в трусости, конечно, дело, просто решили прихватить оружие посолиднее, или раздобыть доспех и щит, но это зрелище подбодрило воинов конунга. Они бросились вперед с удвоенным пылом.
Дочь Гуннара выдернула меч, подхватила щит и спрыгнула с корабля. Волны захлестнули ее колени, обожгли холодом, но скоро женщина забыла об этом — на бегу становится тепло даже тому, кто вымок с ног до головы. Рядом с ней Альв гулко топтал землю сапогами. Прежде Хильдрид почти не принимала участие в схватках, потом, став старше и опытнее, решила, что хватит ей держаться за спинами. Тем более тогда, когда викинги назвали ее херсиром, это стало и вовсе неприлично. К тому же, за долгие годы женщина научилась неплохо владеть мечом.
Но рядом с ней все равно неизменно находился Альв. Очень редко ей случалось вступать в схватку с врагом в одиночку, потому что викинг, когда-то оберегавший ее по приказу Регнвальда, а теперь по собственному почину, уже не мыслил иного положения дел. Иногда он даже пенял ей — почему, мол, неосторожно влезла в бой, когда его рядом не было? Гуннарсдоттер лишь улыбалась в ответ. Она привыкла терпимо относиться к слабостям окружающих. Пусть Альву нравится заботиться о ней — в этом нет ничего плохого.
Равнереде, казалось, не предвещало никаких неожиданностей. Большой дом был один, хозяйственные постройки располагались кучно вокруг него, а дальше начинались обрабатываемые земли. Местные викинги, сообразив, что одним кораблем, набитым воинами, все не заканчивается — к берегу как раз пристал еще один драккар, а потом и третий — попытались закрыться в доме. Хильдрид это удивило — ничего не стоило подпалить постройку, и тогда все, кто спрятался внутри, сгорели бы заживо.
Впрочем, за дверь успели вскочить не все. Между строениями вовсю кипел бой, один из викингов — в овчинной куртке и круглой шапке — налетел даже на Хильдрид. Она отразила удар секиры умбоном [22] щита, но не успела даже отмахнуться в ответ — сбоку выскочил вездесущий Альв и ударил мечом. У чужака не было щита, не было и шлема. Клинок расколол его голову, засел в черепе. Злые глаза неудачливого викинга обратились на Альва, и смертельно раненый попытался ткнуть врага секирой. Жизни в его теле хватило ровно настолько, чтоб огреть противника по кольчуге — спутник Хильдрид даже не поморщился — но от удивления перед упрямством врага, никак не желающего умирать, Альв даже ухнул.
22
Металлическая полусфера в центре щита, именно к ней с внутренней стороны щита крепится скоба, за которую воин держится левой рукой.
— Во дает…
А слева юноша — не старше Хакона — попытался отбиваться от троих викингов Гуннарсдоттер, но тяжелый топор быстро вылетел из его рук. Парень схватился за рассеченную руку, и женщина поняла, что он совсем еще неопытный — в такой ситуации думать о ранах и тем более хвататься за них некогда. Один из викингов размахнулся снести ему голову, но замешкался — враг выглядел сущим мальчишкой, казалось, угрозы-то от него никакой не может быть.
— Эй, не надо, — слабо сказал юноша, нянча руку. Хильдрид обернулась и посмотрела на него. — Я вам расскажу, что где есть в окрестностях. Тут еще имеются богатые поместья.
Викинг, уже размахнувшийся было прикончить незадачливого противника, опустил оружие. Покосился на Хильдрид.
— Эти поместья тоже принадлежат «вольным ярлам» вроде Скаги? — спросила она.
— Да нет. Обычным бондам. Но богатым.
— А ты кто?
— Я? — юноша дернул плечом. — Даг. Трел.
— Тогда зачем за топор взялся?
— Откуда я знал, кто вы такие?
— А кто бы ни был — тебе-то что? — проворчал Альв. — Болван. Погеройствовать захотелось? Что, погеройствовал?
— Альв, хватит, — оборвала Хильдрид. — Ты мне вот что скажи — почему местные ребята набились в дом и засели там, вместо того, чтоб наоборот, выскочить? Этот дом, что, не горит?
— Горит, конечно, — Даг усмехнулся. Сквозь грязь, покрывающую его лицо, стало заметно, как побледнели его щеки и лоб. — Понятно, почему набились. Там же ярдхус.
— Ах, ты! — гаркнул Альв. — Чтоб их…
— Где выход из ярдхуса — знаешь?
— Ну… Догадываюсь.
— Бери его, Торстейн, — сказала Гуннарсдоттер, заметив рядом Веселого. — Пусть покажет. Пол-отряда возьми с собой. Парень, если не соврал — будешь жить.
— Да я и сам…
— Хольгер, Сигурд, ломайте дверь, — Двубородый, услышав ее окрик, примерился высаживать дверь плечом. — Эй, стой! Вон, бревна лежат. Зачем плечи разбивать?
Когда двери наконец вылетели, дом оказался почти пуст. Вход в ярдхус был прикрыт, но любой скандинав мог догадаться, где его искать. Подобными подземными кладовыми и ходами были снабжены немногие поместья — все-таки, это слишком большая роскошь. Викинги расшвыряли скарб и мебель, отыскали обмазанный глиной деревянный щит, плотно прилегающий к земляному полу и почти на нем не заметный, открыли его. Начали прыгать вниз.
— Ты представляешь, что там сейчас начнется? — улыбаясь, спросила Хильдрид Альва. — Резня под землей.