Младший научный сотрудник 5
Шрифт:
— Ну похоже…
— А сама-то она где, Нинка? — спросил я.
— С утра приходила, а потом отпросилась в эту вот областную больницу. Буквально минут десять назад уехала.
— Больница-то имени Семашко? — уточнил я.
— Она самая, на 60-м автобусе прямо до нее доберешься.
— Она большая, в каком отделении там он лежит, не знаешь?
— Знаю, — спокойно ответил Шура, — я все знаю — в общей хирургии на втором этаже… вот номер палаты не подскажу.
— Тогда я поехал в Семашко, — сказал я, — заодно и побазарю с Нинкой. Привет Бессмертнову передавай.
— Сюда-то еще заедешь? — спросил он, — Сергеич с тобой бы с удовольствием пообщался.
— По обстоятельствам, — бросил я на ходу и вернулся на автобусную остановку.
Время уже близкое к обеду настало, народу в транспорте было немного, так что до больницы имени основателя советской системы здравоохранения Николая Александровича Семашко я добрался со свистом. Это был огромный комплекс из десятка зданий разной этажности на краю города… сейчас на краю, а в 21 веке все вокруг жильем застроят.
Справился у первой встречной медсестры, где тут общая хирургия, и отправился по указанному направлению. Больница хоть и областная была, но порядки тут ничем не отличались от нашей районной сороковой — никому ни до кого дела не было. Даже и халат не заставили надеть и на ноги никаких бахил не предусматривалось даже в отдаленной перспективе. Тщательно вытер ноги, снял куртку и засунул ее в предусмотрительно взятый с собой пакет, а потом поднялся на второй этаж… так, номера палаты у меня нет, спросим что ли у дежурной.
Дежурная подняла усталые глаза от гроссбуха и на вопрос, где тут раненый афганец лежит, просто ткнула пальцем куда-то влево. Через пару дверей услышал знакомый голос, Нина там беседовала с каким-то врачом…
Я засунул голову в щель между дверью и косяком и обнаружил в оной палате Нину, тихо беседующую с местным врачом. Афганец, видимо, на левой койке лежал, подключенный к какому-то аппарату многочисленными проводами. А справа еще один больной в аналогичном положении находился. Не стал мешать разговору, а отошел к окошку, которое выходило на зеленые задворки больницы. Вдали виднелась великая русская река Волга, а чуть ближе частная застройка, гаражи и сараи, слепленные из говна и палок, ну вы и сами все знаете, наверно, что у нас строят, если не ограничивать это дело сверху. Диалог в палате стих примерно через пару минут, потом оттуда вышел врач, скользнувший по мне невнимательным взглядом. Сказать он ничего не сказал, а просто скрылся из виду быстрым шагом. Тогда уж я и зашел внутрь, не забыв тяжело вздохнуть.
— Ой, Петя, что это ты тут делаешь? — это все, что сумела сказать Нина, увидев меня.
Запашок тут конечно стоял тяжелый, оба больных лежали себе по стенкам и не шевелились.
— Тебя ищу, — ответил я, — с ног сбился.
— Это вот Николай, мой однокурсник, — сказала, подумав, она, — получил тяжелое ранение в Афганистане, сейчас в коме лежит.
— Могла бы и рассказать про однокурсника, — заметил я, — а то сорвалась без объяснений…
— Извини, из головы совсем вылетело, — растерянно начала оправдываться она, — пойдем в коридоре что ли поговорим.
— Пойдем, — легко согласился я, и мы вышли к тому самому окну, выходящему на гаражи, там я и задал основной вопрос, — у вас что-то было, когда вы на одном курсе учились?
— Было, — с глубоким вздохом ответила Нина, — много чего было.
— И как же так вышло, что оно все закончилось?
— Долго рассказывать, — хмуро сказала она, — но сейчас я просто не могу оставить его одного помирать в этой больнице.
— По данным статистики, — сообщил я ей, — из комы выходит процентов 10–15 народа. Остальные на тот свет отправляются.
— Значит, шанс еще есть…
— То есть на этом мы с тобой расстаемся, ты хочешь сказать? — я слез с подоконника и внимательно посмотрел ей в глаза, — и свадьба отменяется?
— То есть да, — сжав губы, упрямо ответила она. — Так получилось, не сердись.
— Ну окей, тогда я пошел, — и сделал попытку удалиться, но она поймала меня за рукав.
— Стой… у тебя же способности эти… экстрасенсорные, — напомнила она.
— Ну и? — справился я.
— Ты же можешь его вылечить — с другими-то справлялся?
— И зачем мне это надо? — с горечью вопросил я.
— Потому что я тебя прошу… ради всего того, что между нами было.
Я трезво оценил ситуацию, вспомнив все, что между нами было, и… махнул рукой. Ну да, знаю, вы сейчас скажете, что я идиот, которым манипулируют, а я с вами соглашусь. Да, идиот, да, манипулируемый, но есть вещи и более высокого порядка, чем идиотизм.
— Рассказывай, что там с ним, — сказал я деревянным голосом, — только в подробностях.
В институт я все же после визита в больницу заехал, захотелось посмотреть на товарища Бессмертнова в новой ипостаси. Он теперь сидел на шестом этаже в кабинете бывшего начальника Семен-Наумыча, а в предбаннике у него сидела… трам-парам-там-там… дура-матответственная Валюха. Ну и подругу он себе подобрал, внутренне усмехнулся, лучше никого не нашел что ли?
— Ой, Петя, — расцвела она в улыбке, — совсем ты, говорят, большим начальником в Москве стал.
— Ну не так, чтобы совсем, — отговорился я, — но приподнялся чуток, это да. Сергеич-то у себя?
— У себя — заходи, не стесняйся, — сделала она приглашающий жест в сторону дубовой двери, отделанной узорчатыми филенками.
Я и зашел — Бессмертнов стучал по клавишам микро-ЭВМ ДВК-2, очевидно программу какую-то отлаживал.
— О, Петя! — обрадовался он, — а я про тебя вот только что вспоминал.
— Надеюсь, что хорошее вспоминали, — ответил я, присаживаясь на стул напротив.
— Исключительно, — отодвинул он клавиатуру в сторону, — чай-кофе будешь?
— А что, и кофе есть? — спросил я.