Младший научный сотрудник 5
Шрифт:
Отдал 20 копеек, получил 10 пулек и присмотрелся к матчасти этого тира. Винтовки тут лежали конечно же воздушного действия, ИЖ-22, прочитал я на прикладе — знаменитая штучка. Они намертво были привязаны к прилавку толстым проводом без оплетки. Чтобы зарядить ее, надо было переломить ствол пополам и засунуть пульку в гнездо — одновременно взводилась пружина, которая потом и толкала пульку по стволу, когда ты нажимал на спусковой крючок.
С бумажными мишенями связываться не стал, а просто переломил ружье, всунул в нужное отверстие пульку и начал выцеливать большого серого волка, он прямо по центру среди остальных зверей располагался. Волк оказался легкой добычей, свалился после первого же выстрела. Потом я прошелся очередью по верхнему ряду — там и зайцы были, и лисы, и даже один бурый медведь. А потом сзади мне сказали очень знакомым голосом:
— А я тебя знаю — ты сын Балашовой.
Я обернулся — точно, там стояла Зина-корзина, дочка хирурга из сороковой больницы, которая уже пару раз сообщала мне нужные конфиденциальные сведения.
— Привет, Зина, — сказал я ей, — как жизнь, как учеба?
— Все хорошо, Петя, — отозвалась она, но прежде, чем она перешла к дальнейшему, я ее опередил.
— Хочешь в зайцев пострелять?
— В зайцев не хочу, — твердо ответила она, — хочу вот в эту мишень, — и она ткнула пальцем в бумажки, где были нарисованы концентрические круги.
— Ради бога, — пожал плечами я, — ставь мишень на место, а я пока пулек прикуплю.
Для транспортировки мишеней к задней стенке тут целое хитрое приспособление было устроено, с воротами и рукоятками… Зина с этим делом быстро справилась. А я высыпал перед ней еще десять пулек, мне не жалко. Она лихо переломила ружье пополам, зарядила его и выпалила в сторону мишени почти не целясь.
— В молоко наверно попала, — сообщил ей я, — надо ж сначала принять упор стоя, потом совместить прицельную планку с мушкой и центром мишени, задержать дыхание, а потом уже палить.
— Не учи ученого, — ответила она мне словами Глеба Жеглова, — сама все знаю.
И она так же лихо расправилась и с остальными девятью пульками, а потом подтянула мишень поближе. Я снял ее с крепления и присвистнул — восемь в десятку, одна девятка и одна восьмерка. Начальник тира тоже подошел, заинтересовавшись процессом.
— Где стрелять училась? — спросил он у Зины.
— На стрельбище, — коротко бросила она ему через плечо.
— Молодец, — похвалил я Зину, — на войне снайпером бы стала.
— Может еще и повоюю, — предположила она, после чего мы вышли из тира.
Из озерка, которое рядом располагалось, уже спустили на зиму воду, теперь там были только кучи ила и сбоку торчали лодочки детского аттракциона.
— К матери пришел? — спросила она меня.
— Ага, — подтвердил я, — спасибо тебе, кстати, за те предупреждения — очень кстати пришлись.
— Могу еще одно сделать, — ответила она, глядя на проходящую мимо компанию ребятишек.
— Буду весьма обязан, — насторожился я.
— Не, так не пойдет, — заявила она, — предупреждение против денег, вот правильная постановка вопроса.
— Сколько ты хочешь? — поинтересовался я.
— Сто рублей, — вылетело без запинки из нее.
— У меня столько нет, — признался я.
— Давай сколько есть, остальное потом отдашь — ты парень честный, я знаю.
Я вытащил из кармана портмоне, в нем оказались два оранжевых червонца с Ильичем на аверсе. И зелененькая трешница.
— Хватит на первое время? — спросил я.
Она без слов сгребла купюры, после чего начала сбивчивый монолог:
— Через неделю, да, ровно через неделю, это будет 15 октября, на улицу постарайся не выходить. Совсем.
— Так, — произвел подсчеты в уме я, — это будет пятница, рабочий день, не уверен, что мне получится не выходить никуда, но постараюсь. А почему не выходить?
— Тебя грузовик собьет потому что — потом будут по кусочкам собирать в кремлевской клинике, — сообщила она мне. — Но целиком не соберут, отдельные проблемы у тебя до самой смерти останутся.
— Тээээк, — протянул я, — а откуда ты это знаешь, позволь спросить?
— Не могу, — потрясла она головой, — да и не хочу. Принимай информацию без объяснений.
— Может ты и про мать что-нибудь скажешь тогда? — закинул такую удочку я.
— А что мать… у нее будет все хорошо в обозримом будущем. Ну кроме волнений за тебя, когда выкарабкиваться будешь.
— А про свое будущее ты тоже все знаешь?
— А вот это нет, тут у меня какой-то барьер стоит — про других могу что-то сказать, а про себя и родных ничего.
— Тогда давай про меня еще что-нибудь скажи, чтобы сто рублей отбить, — предложил ей я, — если с грузовиком все обойдется, то дальше у меня что видно в судьбе?
— А дальше у тебя, касатик, — перешла она почему-то на цыганский жаргон, — будет дальняя дорога и казенный дом.
— Пустые хлопоты еще, наверно, — напомнил я ей третью составляющую всех цыганских предсказаний.
— Это само собой, — кивнула она, — ну я пошла… а с тебя еще семьдесят семь рублей.
Она отошла на пару метров, потом повернулась и выдала на прощание:
— Будет у тебя в будущем друг-кореец, ты к нему присмотрись повнимательнее…
— И почему я должен к нему присматриваться? — тупо переспросил я.
— Потому что никакой он тебе не друг окажется, а враг…
— Если друг оказался вдруг, — вспомнил я песню из Вертикали.
— Ну да, примерно так, — и тут она уже окончательно убежала от меня, так что пятки засверкали.
Глава 9
Аскольдова могила-2
Аскольдова могила-2